Проснуться живым

— Не хочу я к ним, — захныкал Царь, и из золотых глаз Степана заструились тонкие потоки чистого золота, застывая червонцами на ресторанном столе. — Они меня опять во дворце запрут среди этих девственниц, у-у! А я еще молодой, мне и третьей тысячи лет не миновало, я хочу мир показать и себя посмотреть, ой, то есть наоборот… Степан! Степаша! Не отдавай им меня!

— Блин, ну ты же Царь!

— У-у!

— Они вторгнутся и всю Москву перевернут, сам говорил!

— Они хорошо перевернут, как положено! Я жрецам прикажу мысленно! Хотя они и сами не дураки, догадаются, что и как надо делать! Они у меня — вот где!

— Ну ты тип, Алулу!..

— Степан, не отдавай им меня. Ну хоть пока. И коньячку налей. А почему твой смертный друг так странно на нас-тебя смотрит?

— Потому что он нас-меня считает одновременно шизофреником, галлюцинацией и особого разряда гомиком. Сам, что ль, его мысли прочесть не можешь? Ох, Алулу…

— Степа, я тебе пригожусь. Я тебя омоложу. Полностью. Только дай мне хотя бы день. Нет, сутки! Сутки отдыха! Без моего настырного племени, будь оно благословенно отныне и до века. А за сутки те, кто вторгнутся, ничего страшного наделать не успеют. Обещаю! Слово Царя Непопираемой земли!

— Ладно. Только скажи мне, о Царь, где я тебя от твоих жрецов на эти сутки прятать буду? А?

И тут Викентий засмеялся:

— Может, у меня? В квартире ненастоящего мага? Ведь Надежда захвачена, а змеи ушли. Значит, там вполне безопасно.

— Точно! Ой, смертный, а ты не дурак! Хочешь, я тебя своей волей Царя Непопираемой земли сделаю настоящим магом?!

— Нет, пожалуй, — горько усмехнулся Викентий, — я с магией завяжу, наверное. Опять в поликлинику вернусь, к своим психам. Тем более что после всех происшедших в Москве событий их наверняка больше станет.

— Зря отказываешься! — занервничал Степан.

— Ты мудрее с каждой минутой, смертный. Ты прав: магия — дешевое развлечение для низкорожденных. А исцеление болящих — благое дело. Ничего. Я тебе в этом помогу. Попозже, как протрезвею. А теперь веди нас, о смертный, в свое благословенное жилище!..

— Алулу, ни на улице, ни в такси — ни слова! — шепнул Степан.

— Ага. Помню.

— И глаза мне мои оставь, а то золотых люди пугаются.

— Как скажешь.

— Тогда идем. Тихо идем. Аккуратно.

Вдвоем, точнее, втроем, распространяя вокруг себя аромат дорогого коньяка, они вышли из «Зеленого погребка». Степан даже не стал выискивать глазами такси — машина (белый, между прочим, «мерседес») подрулила сама:

— Господа, довезу куда угодно! Вы подгуляли, не резон идти пешком. Да и погода портится. По Москве град передавали…

— Град? — исторглось из Степана царское. — Я не давал такого повеле…

— Тихо! — Викентий усадил Степана-Царя и уселся рядом. Назвал адрес.

Только не успели они отъехать от «Зеленого погребка» и пары сотен метров, как действительно начался град.

— Мама дорогая! — схватился за голову водитель, когда по крыше и капоту машины гулко забарабанили крупные сверкающие градины. — Вот это попали! Ни фига себе ледышки — с фасоль! Выскочу — наберу поглядеть.

— Зря, — прошептал Царь. — Он сойдет сума. Нам придется добираться пешком до твоего жилища, Викентий.

Царь оказался прав. Шофер выскочил из машины и, набрав с капота горсти странного града, ошалел. Потому что никакой это был не град, а самые натуральные алмазы. Правда, вперемешку с сапфирами.

Водила принялся набивать камушками карманы, не замечая, что град долбит его в макушку, сечет до крови по щекам…

— Останови его, а, Царь? — попросил Викентий. — Что ты со своими… вибутянами над нашим простым московским людом изгаляешься? Алмазов много, да? Девать некуда стало?! Развлечений захотелось?!

— Алулу, ты, правда, совесть имей, — встрял Степан и тут же зазолотился: