Просо судьбы (СИ)

Худук довольно хмыкнул, поймал понимающий взгляд Ройчи и ироничный Ностромо и, словно констатируя факт, развёл руки — что ж, его друзья знают его, как облупленного и неспроста помогли оттащить оглушённых пленных и РоШакли подальше от младшей принцессы — не стоит ей, бедняжке, слышать мычания перемежаемые торопливым визгливым говорком.

— Эти, — «тёмный» брезгливо кивнул на истерзанные трупы, сказали, что они оказались здесь случайно. А вообще их хозяин, — тяжёлый взгляд на РоШакли, — якобы считается мёртвым. — Ройчи заинтересовано повернулся. — Видно, запахло жареным, и этот дракон инсценировал свою гибель.

— Логично, — скучно произнёс гном. — Люди, что организовали дворцовый переворот, подчищают за собой. В первую очередь непосредственных исполнителей. Особенно много знающих исполнителей, — он со значением глянул на Ройчи.

— О как, нам повезло, и мы наконец-то узнаем, кто в Агробаре такой умный.

РоШакли задёргался в путах, выпученные глаза заморгали.

— Кажется, кто-то хочет с нами пооткровенничать. Так — чисто по-дружески, — ехидно проронил Ностромо, наконец-то отложив секиру в сторону, похлопал себя по животу и огляделся. — Кстати, никто не обратил внимание, где здесь кухня?

— Когда ты уже наешься? — недовольно буркнул Худук, направляясь к РоШакли; нож в его руке зловеще сверкал.

— Ой, Худ, не начинай, — с улыбкой отреагировал гном. — Только не говори, что отказался бы от хорошего куска поджаренного мяса. Или копчёного окорока, — он мечтательно причмокнул губами. — Ты отрезаешь тонкий ломтик, кладёшь на язык, и он буквально тает во рту. И запиваешь это… — быстрый взгляд на делающего вид, будто не слышит, Ройчи, — отличным холодным квасом. Ох, как же легко можно себя накрутить, — видя, что никого, кроме него не заботят проблемы пустого желудка — Мириул и Ройчи вслед за гоблином подошли к связанному РоШакли, он, горестно вздыхая, встал. — Что за люди? — возопил он, обращаясь к потолку. — Всё им тайны страшные подавай.

— Я не человек, между прочим, — послышался сухой ответ Худука, склонившегося и вытягивающего кляп изо рта пленника. — Но узнать имя дракона, втравившего нас в эту историю, совсем не прочь. Чтобы потом знать, кому пощекотать яйца острым ножиком, запечь пятки или заставить сожрать собственные уши.

— Если думаешь таким образом испортить мне аппетит, то не трудись напрасно, — со смешком отреагировал Ностромо. — Впрочем, когда дойдёшь до ушей, зови меня — возможно, я не откажусь от подобного деликатеса. Всё, занимайтесь — занимайтесь, не буду вас отвлекать, — сказал в спины товарищей, так и не обернувшихся к нему, — а у меня есть более интересное занятие, нежели выслушивание исповеди предателя. И, между прочим, — бросил через плечо, уже направляясь к выходу, не думаете же вы, что я так уж легко поделюсь вкусняшками и прочим интересным, что найду, с вами, занудами?

Худук недовольно повернулся.

— Ты всё сказал? Хватит уже бубнеть — отвлекаешь. А в общую кучу волоки только золото и камешки — знаю я вас, гномов, падких на всё, что блестит. Мы не будем тащить весь этот особняк на горбу.

— Что-о?! — возмутился гном. — Ностромо ещё никто не мог упрекнуть в том, что он не может определить ценность вещи! И тебе, зеленокожая блоха, не стоит быть первым!

Худук фыркнул, проигнорировав обидное сравнение, и отвернулся. Небось, при случае припомнит, — с сожалением подумал Ностромо, сплюнул недовольно — умеет же, дракон зеленозадый, испортить настроение. Впрочем, унывать и долго переживать он и не собирался — у него были свои методы снятия стресса: еда, пиво, драка и материальные ценности, причём не важно, в какой последовательности. И если с пивом пока стоит погодить, а драка наверняка вскоре предвидится, то в еде и набивании кошеля он решил оторваться по полной. В конце концов, он же не для себя старается!

— Ну что, пузан, — ласково обратился гоблин к багровому, пытающемуся отодвинуть лицо, особенно правый глаз от очень острого кончика ножа, — ты уже созрел, чтобы пасть к нам на стол? Смотри, а то гнилушки мы не любим. Да, Ройчи?

— Конечно, Худ, — очень серьёзно ответил мужчина. — Сапога не пожалеем, чтобы раздавить.

— И косточки захрустят, — довольно оскалился «тёмный».

— Я уже всё понял, — торопливо подал голос РоШакли, затравленно оглядываясь. В его глазах билась нестерпимая жажда жизни. И дикая боязнь боли. — Я всё расскажу, если вы пообещаете…

— Ну, уж нет, — спокойно перебил Ройчи. — Кроме быстрой смерти, которой, конечно, ты не заслужил, мы ничего пообещать не можем — не имеем права.

РоШакли обречённо вздохнул и как-то вдруг сдулся, весь такой недавно важный, полный жизни и дурной крови. Он остановил обречённый взгляд на неподвижном и мрачном Мириуле, который единственный не пугал его, но сразу же понял, что апеллировать к этому молчаливому человеку тоже бесполезно.