Просроченное завтра

— Лена, у меня завтра серьезный митинг с маркетингом и кастомерами, — ответил Дима, не поворачивая головы из кресла. На столе уже светился экран. — Мне нужно к нему подготовиться.

— Ты не хочешь поговорить?

— Не сегодня. Закрой, пожалуйста, дверь.

Она исполнила его просьбу. Или тихий приказ. Голос его был тверд, как никогда. И тих, будто он боялся разбудить сына. Наверное, действительно боялся. И не только этого.

— Лена, давай я приеду! — почти закричал Стас в телефон, и Алена поморщилась.

Она вышла из дома и отошла к дороге, куда Дима, приехав с работы, выкатил мусорные баки. Она не боялась, что муж услышит их разговор. Она тоже боялась разбудить сына. И ей хотелось вдохнуть свежего воздуха. Так сильно, будто она всю зиму просидела взаперти.

— Стас, Дима почти американец. Он не русский мужик. Сейчас он будет взвешивать каждое свое слово и контролировать каждое свое действие. Он боится суда. Я приеду к тебе утром в то же время. Не звони мне, пожалуйста.

Алена сунула телефон в карман. Вокруг было слишком тихо. Все спали. Только вдалеке гудела сирена пожарной машины. Алена ненавидела этот звук. Он мог означать чью-то смерть. И сейчас ей казалось, что это вой по ее душе. В ней только что умерло что-то важное. И она надеялась, что это не любовь к Стасу. Внутри, точно в пустом ведре, ухало сердце.

Алена вернулась в дом, в котором разлилась такая же мертвая тишина, как и на их тихой улочке. Проходя по коридору, она услышала мерное постукивание клавиатуры. Заглянула в прижатую тапком дверь детской: Степка крепко спал и проспит еще где-то с час. Она села в кресло-качалку и закрыла глаза.

— Лена, — над ней возвышался Дима, но когда она, встрепенувшись, попыталась встать, он опустился возле кресла на корточки. — Иди спать. Я лягу на диване. Принесу тебе Степку, когда он проснется.

И отошел в сторону. Алена молча кивнула и прошла в спальню. Скомканная после утреннего кормления кровать была холодной и жесткой.

Глава 33 "Доброе утро и недобрый вечер"

Степашка полночи проспал подле мамы — утром он остался досыпать на родительской кровати, а Алена привычно выбралась из-под одеяла и прошла на кухню. Дима, уже готовый к выходу, размешивал в чашке сахар, который никогда не клал в чай. Нет, не клал последний год, начиная с ее беременности.

— Доброе утро, — сказала Алена, замерев подле кухонного островка, и он все так же молча кивнул. — Можно мне тоже чаю?

Дима, будто на автомате, взял с сушки чашку и налил ей чай.

— До часу мне не звони. Надеюсь, до ланча мы управимся с маркетингом, — сказал он совершенно спокойным голосом. — Ну все, я пошел.

Алена так и не сдвинулась с места, пока он был в доме. Потом взяла чашку и выпила залпом достаточно горячий чай.

— Стас, я не хочу, чтобы ты с ним говорил, — заявила Алена безапелляционно, когда они распрощались ближе к вечеру. — Я хочу с ним по-человечески поговорить.

Руссков как-то очень осунулся за последние два дня. Ночью, скорее всего не мог спать, а рядом с ней через силу бодрствовал. Алена знала по себе это жуткое состояние джетлега, когда нервы напряжены до предела и голова абсолютно не варит.

— Я тебе позвоню ближе к ночи, — поцеловала она его на прощание и села за руль.

После того случая, она вела машину, будто сдавала экзамен по вождению. Даже голову поворачивала при повороте и когда перестраивалась в соседний ряд, боясь мертвой зоны в зеркале. Нет, мертвой зоной был ее дом.

— Лена, все это какая-то чушь. Твой Стас… — сказал Дима абсолютно спокойно.

— Дима, он прилетел поговорить с тобой, но я ему не разрешаю этого делать.

Он вздрогнул. Всем телом и на миг отвернулся к окну, точно собирался с силами для следующей фразы.

— Лена, это мой ребенок?

Алена кивнула, машинально. За миг до того, как он закончил фразу. Дима поднялся. Сделал шаг по коридору, и Алена испугалась, что он снова уйдет от разговора в комнату. Но он обернулся.

— Тогда я ничего не понимаю. Ты решила от меня родить меньше года назад. Как это получилось?

Алена потупилась.

— Мы встретились с ним в Питере. И на меня накатило. Я поняла, что…

Она замолчала, потому что не поняла, что поняла… Облечь перед мужем чувства в слова оказалось ей не под силу.

— Может, еще откатит?

Она вскинула глаза: Дима смотрел на нее в упор. Взгляд его был безумно тяжелым, и под его тяжестью она вновь опустила голову. И покачала ей вместо ответа. Дима сделал вперед шумный шаг и, присев рядом на корточки, поймал ее руку, на которой все еще было обручальное кольцо.

— Лена, это гормоны. Это, ну… Просто тяжело… Отпустит. Дай время… Степка подрастет, ты будешь снова спать, и все будет хорошо…

— Ты не понял! — она вырвала руку. — Я хочу развестись с тобой.

— Я слышал это, не глухой, — Дима продолжал сидеть рядом с ее стулом, только сейчас начал перекатываться с пятки на носок и обратно. — Я понял, что он этого хочет. Ты же не можешь этого хотеть. Мы столько всего сделали и столько еще надо сделать. Твоя учеба. В сентябре уже на гражданство подадим. А там уже и Степке в школу.