Прости

«Как уживаются в этом парне наглость и учтивость? — продолжала свои рассуждения Наташа. — Нет, вероятно, под напускной грубоватостью он прячет свое нежное отношение ко мне. Разве он был бы столь обходителен, если бы я ему не нравилась? Эти цветы и стихи… Иногда ему просто хочется подразнить меня, поэтому я и не нахожу в его поведении ничего оскорбительного».

Лифт медленно поднимался на четвертый этаж. Наташе было тревожно. Она ведь совсем не знает этого парня. Что они будут делать? О чем разговаривать? Она плохо разбирается в искусстве. Иностранные языки занимали все ее время. Она любит стихи, но вряд ли может поддержать беседу о поэзии. Не покажется ли она ему необразованной дурой?

— Что, страшно? — рассмеялся Игорь.

— Да, немного, — призналась Наташа.

— Не бойтесь, я не сделаю ничего, что бы вам не понравилось.

Девушка вдруг почувствовала легкое разочарование и поразилась ему. Как, неужели она согласилась пойти к Игорю, чтобы продолжить то, что началось на берегу? Нет, она не такая, пусть он не думает… Но он и не думает. Это думает как раз она. Предательский румянец выступил на нежных щеках и выдал ее смятение.

— Но я обещаю также, что вы не будете скучать со мной, — прибавил парень.

Он открыл дверь квартиры и пропустил гостью вперед.

— Входите в мою тихую уединенную обитель.

Они шли по длинному светлому коридору, который из-за зеркала, висящего в его конце, казался еще длиннее.

— Это мой рабочий кабинет, это моя спальня, это гостиная, — объяснял Игорь.

— А где же комната ваших родителей? — поинтересовалась Наташа.

— У них своя квартира.

— Как, вы здесь один? — не сдержалась она от удивления.

— Вы имеете в виду излишек места? Да, я частенько засыпаю в кабинете, а работаю в спальне, но когда-нибудь обзаведусь семьей, и постепенно это гнездышно окажется тесным. Впрочем, к тому времени я приобрету квартиру побольше.

Эти слова смутили Наташу.

— Что с вами? Неужели вы уже хотите быть моей женой? — спросил Игорь, и в его глазах опять запрыгали бесенята.

— Нет, не хочу, — взглянув на него, ответила Наташа.

— Ну и слава Богу, что не хотите. Я не из тех, кто женится, не сделав карьеры. А то, что вы видели на вечере, это только начало. Чтобы добиться известности, а тем более остаться в памяти людей, нужно много работать. Семья сейчас только обременила бы меня, — объяснил Игорь и пригласил девушку в гостиную.

— Присаживайтесь, Наташа, — сказал он, — а я попробую организовать легкий праздничный ужин.

Гостья с восхищением оглядывала комнату. Гладкая поверхность ореховой стенки приятно сочеталась с синим велюром мягкой мебели. Голубые обои с сиреневыми узорами, тяжелые бархатные шторы с фиолетовым отливом создавали ощущение уюта. Одну из стен полностью занимали картины. За стеклом на полках шкафа стояли небольшие изящные скульптуры. Они, как и картины, показались девушке необычными.

— Какие странные картины, — сказала она.

— Они вовсе не странные, — ответил Игорь. — Это новое искусство, слугой которого я являюсь. Вы, наверное, слышали об авангарде?

Наташа поспешила перевести разговор на другую тему.

— У вас очень красиво.

— Да, я люблю, чтобы меня окружала красота. Люди, которые не хотят создавать вокруг себя атмосферу изящества, обедняют свою жизнь. Вместо того, чтобы наслаждаться красотой, они живут среди серости и обыденности, — говорил Игорь. — Я не такой, и вы должны этому радоваться, потому что если бы я предпочитал обыденность, я бы не смог по достоинству оценить вас.

В голосе парня послышались Наташе нотки неподдельного восхищения, и она внимательно посмотрела на него, но по его лицу, как всегда, мало что можно было определить. Оно оставалось спокойным, только карие глаза ласково улыбались ей.

— Садитесь, Наташа, наслаждайтесь красотой, пока это возможно. Посмотрите, сколько красивых предметов вас сейчас окружает. Радуйтесь им, пока я буду на кухне. Когда я вернусь, постараюсь их вам заменить.

Девушка села в одно из кресел и задумалась, положив голову на мягкую спинку. Все, что происходило с ней, казалось сном, чудесным сном, и ей не хотелось просыпаться.

За окном становилось темнее. Полумрак окутывал комнату, придавая ей некоторую таинственность. Предметы теряли четкие очертания, смягчались, и ощущение нереальности все сильнее и сильнее охватывало Наташу.

Где-то далеко продолжалась земная жизнь, напоминавшая о себе слабыми звуками улицы: криками детей, визгом автомобильных тормозов, собачьим лаем, но она не имела к ней никакого отношения — у нее была теперь другая жизнь, и центром ее был двадцатисемилетний поэт со смеющимися глазами, без труда угадывающий ее мысли и желания. Наташа слышала, как звенела на кухне посуда. Это были звуки из ее нового мира, и они казались ей самыми красивыми звуками на свете. Наташа думала, что сейчас она так счастлива, как никогда и никто не был счастлив. Вот только бы он, когда вернется, обнял ее еще раз, один-единственный раз, и ей тогда совсем ничего больше не будет нужно.

— Думаете обо мне? — раздался знакомый насмешливый голос, показавшийся девушке настолько родным, что у нее перехватило дыхание.