Прости

– Ни фамилии, ни в каком институте учился. Борис, и все. Они ведь очень недолго встречались. И было это больше полувека назад. Ну а в гробу человек сам на себя не похож бывает. В общем, хорошо, что ты ничего не сказал.

– Вот я так и подумал. И, знаешь, по-моему, дедушке… по-моему, он был бы рад, что… Черт, трудно объяснить…

– Да я поняла. Это как у Грина. «Если душа человека жаждет пламенного растения – чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии, новая душа будет у него и новая у тебя».

– Это «Алые паруса»?

– Да. Все почему-то думают, что «Алые паруса» – это про любовь, а они же совсем про другое.

– Про то, что нельзя думать, будто от тебя в этом мире ничего не зависит?

– Точно, – Олеся вдруг горько усмехнулась. – Ты будешь продолжать искать ту Тосю?

– Не знаю. По-моему, так же, как бабушке твоей нужно было со своим Борей хотя бы так встретиться, деду важнее всего было произнести вслух это свое «прости, Тося». Не ради того, чтобы именно она услышала, а чтобы услышало мироздание. Понимаешь?

– Кажется, да. Это… не знаю, может, глупо, но это как помыть окно в доме, куда приезжают, может, раз в год. Но вот стоит этот дом, и стекла блестят. И солнышко смотрит и радуется. И лес…

– Ты любишь лес? – Он почему-то удивился. – Палатки, костры, походы?

– Да нет, я не походный человек. Была пару раз, в общем, ничего так, но мне больше нравится… не знаю… сам процесс? Дорога. Идешь и смотришь по сторонам. А лучше едешь. Дорога длинная, по сторонам много всего, деревья ветками качают, и кажется, что это – тебе.

– И белки скачут…

– Белки? А, ну да… Представляешь, я их живьем никогда не видела. Только в зоопарке. А в лесу мелькнет – и нет ее. Они ж пугливые, как не знаю кто.

– Так-то да. Но вот в парке Горького, то есть не совсем в нем, а рядом, есть еще парк с белками, там совсем другое дело. Они привыкли, что люди приходят их кормить, на руки идут. Не сразу и не ко всем, но идут. И как-то спокойнее становится. Такая выходит… белкотерапия.

– Ты какой-то странный таксист.

– Наоборот. Не был бы таксистом, ни про каких белок не знал бы. Мне молодая семья рассказала, они с детишками как раз туда ехали. Еще предупредили, что белки балованные, на семечки фыркают, даже куснуть могут, им орехи подавай.

– Надо будет туда выбраться.

– Звони – отвезу.

– Спасибо тебе, – поднявшись, она легко добежала до подъездной двери. И уже оттуда еще раз повторила. – Спасибо.

И исчезла. Миг – и нет.

Глава 20

Миг – и нет его. Если б это было правдой, наверное, можно было встряхнуться и продолжать жить дальше. Бабушка-то и впрямь словно двери какие-то для себя закрыла. Те, из которых всю жизнь ледяным сквозняком потягивало. А теперь – все. Улыбается, даже напевает. Вот бы и Олесе так же. Ведь права же Карина: Герман остался в прошлом. А настоящее – сегодня. Его здесь нет!

Но он – был. Или у нее уже галлюцинации наяву начинаются?

Спрашивать у Аси было неловко, но про «разговоры со звездами» (кто им названия рубрик придумывает?) та читала всего-то позавчера. Значит, история браузера нам поможет.

Да, вот оно. «Молодым везде у нас дорога?»

И Герман на снимках с юбилейного торжества присутствовал аж трижды. И глядел с монитора словно бы прямо на нее. Но только сейчас – впервые с тех пор! – Олесе почему-то не было страшно. Хотелось залепить в улыбающуюся эту физиономию тортом. Да-да, вон тем, роскошным, юбилейным, краешек в самом углу кадра заметен. Устроить настоящий скандал в благородном семействе. Как в чуть более мелком подзаголовке.

Тоже, впрочем, с вопросительным знаком, чтоб, видимо, не дай бог, нельзя было вчинить иск о диффамации или о чем там иски пишут. На вопросы каждый имеет право, не так ли? Неведомый Кирилл Липатов в тонкостях изложения явно поднаторел. И вообще писал бойко. Рассыпаясь в двусмысленных славословиях в адрес юбилярши, некоей Анны Лунгиной, как бы подмигивал читателю: почему бы почтенной леди и не развлечься? В том числе и с помощью молодого поклонника. Раз она так прекрасна даже в столь почтенном возрасте, пошлые намеки на платного кавалера неуместны, что вы! Поглядите, как она хороша! Разве в нее нельзя не влюбиться? Что? Разница в возрасте? Но юбилярша-то прекрасна, и позор тому, кто дурно об этом подумает. Потому что поглядите, какое неподдельное восхищение сияет в глазах ее юного протеже.

Олесе подумалось вдруг, что так язвить умеют только женщины. И не псевдоним ли «Кирилл Липатов»? Впрочем, упомянутый «протеже» юбилярши был если и не юн, то вполне молод. И глядел на хозяйку вечера действительно с восхищением. Искренним или оплаченным – бог весть.

И тут Олеся его узнала.

Таксист.

Александр, чтоб его.