Прости, что живой

– Не хочешь пойти куда-нибудь? – приглашает женщина средних лет в строгом деловом костюме.

Улыбаюсь, махаю головой, допиваю мартини.

– Слушай, давай пойдем куда-нибудь, выпьем, а? – приглашает молодая девчонка лет двадцати. Но я предпочитаю остаться с книжкой за столиком в кафе.

– Мне очень жаль.

Близкая подруга Бри кладет руку на плечо.

– Ты свободен сегодня?

– Мне очень жаль… так жаль.

– Откровенно скажу – я хочу тебя!

– Примите мои соболезнования…

– Как вы сегодня?

– Как вы сегодня?

– Хочешь?

– Соболезную…

– Соболезнования…

– Пойдем оторвемся!

– Вы молодец…

– Что?

– Здравствуйте… Сюзи одевается, скоро подойдет. Как у вас дела?

– Неплохо.

– Вы не думали о том, чтобы найти себе девушку? Тогда и дочке было бы легче. Ей нужна женская забота.

– Пока не знаю.

– Можно поговорить?

– Конечно.

– Если что, обращайтесь. Я с радостью помогу вам, – с улыбкой произнесла Виктория, воспитатель в группе моей девочки, а потом, помолчав, добавила: – Может, составить компанию за ужином вам и Сьюзи?

Последнее, пожалуй, было самым добрым и ласковым предложением. Это случилось всего пару недель назад. Но я отказался… Виктория не обиделась. Понимающе улыбнулась и дружески похлопала меня по плечу. А потом, когда уходила, обернулась и сказала:

– Вы не одиноки… Не забывайте об этом.

Мать-одиночка. Ей еще не было тридцати. Длинные светлые волосы, невысокая, довольно симпатичная фигура и такое же лицо. У нее была привычка большую часть времени держать руки за спиной, обхватив одной запястье другой.

В тот момент мне захотелось расплакаться. Захотелось просто рыдать… а после поговорить. Рассказать обо всем. Уже не казалось, что я такой уж сильный, что смогу все вытерпеть. Необходимо было сделать первый шаг… Чувствовал, как Бри сама подталкивает меня, кивает головой и улыбается в свете яркого дневного солнца. «Не переживал, как же… Расскажи это пустым рюмкам в барах. Десяткам кружечек кофе и 15-ти пустым пачкам из-под сигарет, что ты тайком выкуривал». И стало ясно, как на самом деле обстоят у меня дела. С Сюзи никаких проблем, а вот с самим собой… Мне казалось, что в дочке вся жизнь, и в какой-то мере это правда. Но я слишком сильно преувеличил этот факт, позволив ему сожрать меня целиком. Сюзи заняла во мне всё, ведь я должен был быть и отцом, и матерью. Уделять ей вдвое больше времени. Так я и жил – Сюзи, Сюзи, Сюзи, Сюзи. И я был счастлив! Но, видимо, тело человека не приспособлено к такому, оно гнило физически и эмоционально. Нервы выли, мозг кипел.

«Я живу Сью, ведь она – это ты, – думал я, гладя на надгробную плиту. И при этом…

Распадаясь на части… распадаясь на куски… А ведь всего лишь…

Мне просто нужен был друг…

На следующий день Виктория снова встретила меня в коридоре, пока я ждал Сюзи, и, поздоровавшись, сказала:

– Знаете, я бы могла привести в гости на ужин своего сына. Они бы со Сью поладили. Он тоже обожает животных и хорошо рисует. Что скажете?

Вот так вот все просто. Ничего лишнего.

На этот раз я согласился, выдавив НАСТОЯЩУЮ улыбку, которой уже давно не было видно на моём лице.

***

Мы весь день провели в зоопарке. Малышка ничуть не устала, ей не надоело. Она как будто чувствовала нутром, что это одно из любимейших маминых мест, и проводила в нем как можно больше времени, пытаясь быть ближе к ней..

Солнце постепенно клонится к закату. Я снова сижу на скамейке напротив вольера с жирафами, где мы оказались, обойдя весь зоопарк и посмотрев почти всех животных, кроме медведей, сов и страусов – их Сью не любила. Малютка играет неподалеку с какими-то мальчишками.

«Бри, наша детка такая энергичная, вся в тебя».

В стороне вместе бегает маленькая Бри, маленькая её копия.

«Бри, Сюзи так не хватает мамочки… Прости, малыш… Прости, что живой…»

Дунул ветер, зашелестели листья, зазвенели колокольчики в сувенирных лавчонках, пахнуло печеными яблоками, жареными пирожками. Несколько шариков разных цветов взмыли к небу. Видать, маленькие детишки не удержали их своими еще не до конца послушными пальчиками.

Тут легкая, любящая и такая родная рука ложится мне на плечо. Успокаивает. Мир снова становится ясным, добрым, светлым… Я улыбаюсь, смотрю на Сью, играющую с мальчишками, на жирафов… И последние слова растворяются в нигде. Ко мне вернулась ясность ума, я все понял. «Я самый счастливый папа на свете. Слышишь… Я охрененно счастлив, Бри… Спасибо тебе, дорогая». Она крепче сжимает плечо еще с минуту, давая понять, что гордится мной, гордилась и всегда будет, что всегда рядом. Потом рука отпускает меня, исчезает, оставляя свое тепло. « И да, кстати…»

– Ты тоже обожала жирафов… – вслух тихо говорю я и, накинув пиджак, встаю. Встаю навстречу моей маленькой семье, бегущей ко мне с распростертыми ручками и огромнейшей улыбкой на лице, потряхивая косичками с оранжевыми бантиками.

bek