Прости, если сможешь

Ему не нравилось, что на этих тусовках всегда было много алкоголя. А для него женщина и алкоголь были несовместимы. Вообще, у него были довольно консервативные взгляды в отношении женщин. Иногда я с ним даже пыталась спорить, но он был непреклонен: женщине не подобает тусоваться в таких местах и так много пить. Я и сама замечала, что Настя стала злоупотреблять и частенько возвращалась домой пьяная. Пыталась вести с ней беседы, но я больше не была для неё авторитетом, поэтому она от моих аргументов отмахивалась, как от назойливого жужжания.

Глава 7

Аня. 5,5 лет назад, весна

После получения диплома магистра Макса назначили начальником отдела. Конечно, он мечтал прыгнуть сразу выше, мечтал о руководстве филиалом. Он хотел самостоятельно принимать все решения и ни от кого не зависеть. Но отец посчитал, что сперва Макс должен набраться опыта руководства у него под присмотром. Его позиция была такова, что дело есть дело, и никакие родственные или товарищеские связи не могли заставить его принять сомнительное кадровое решение. Он был жёстким руководителем, который много сил и ресурсов вложил в свою фирму, не спускал косяков никому из сотрудников, а с сына спрашивал в двойном размере.

Макс же считал, что он уже взрослый, самостоятельный мужчина. Отцовские гиперопека и гиперконтроль его угнетали и раздражали. Ему казалось, что отец подрезает ему крылья и не даёт развернуться. У него были наполеоновские планы и масса идей, но отец относился к ним скорее снисходительно, чем со вниманием, и не торопился давать добро на воплощение в жизнь хотя бы какой-то существенной части.

Макса это очень задевало. Он пытался доказать, что время и технологии движутся быстрее, чем его отец. Что фирма должна рисковать и стремиться действовать на опережение. Только так им удастся обойти конкурентов и не просто остаться на плаву, но и сделать значительный рывок вверх. Отец же любил поговаривать: “Тише едешь — дальше будешь”, что выводило Макса из себя. Периодически его заносило, и он утверждал, что время стариков уже прошло, что отец уже не способен мыслить достаточно гибко и принимать быстрые решения, чтобы идти в ногу со временем. Тем не менее, его бизнес не только вполне прилично плавал, но и развивался. Пусть не так стремительно, как хотелось Максу, но прибыли росли, тендеры выигрывались, клиентская база расширялась, выгодные контракты заключались, лишая его аргументов в свою пользу.

Его отец не одобрял эмоций в работе. Он производил впечатление сухого человека, по характеру похожего на робота. Бывшая жена называла его “бездушный сухарём” — и Макс часто повторял это вслед за матерью.

Мне всего этого было не понять. В нашей семье никто не занимался собственным бизнесом, все мои родственники были наёмными работниками. Они приходили на работу и возвращались домой в положенное время, не переживали, как уговорить клиента согласиться на завышенную стоимость проекта, как выиграть тендер, как выбрать подрядчиков и проконтролировать их работу и о многом другом. Мир бизнеса казался мне чем-то совершенно незнакомым и малопонятным, а сама себя я ощущала в нём инородным телом. А потому не вмешивалась, лишь заинтересованно выслушивала всё новые и новые идеи любимого, восторженно кивая головой.

Когда Макс рассказал, что отец решил прислушаться к нему и реализовать один из его проектов, я была счастлива. У него горели глаза, он ни о чём другом не мог ни думать, ни говорить. Даже разговоры о планировании свадьбы пришлось временно приостановить. Я всё понимала и старалась по возможности поддерживать любимого и его энтузиазм.

Теперь он постоянно пропадал на работе. Видеться мы стали намного реже. Я даже начала по этому поводу переживать, вспоминая, как расставались Настя с Глебом. Они тоже в какой-то момент стали проводить вместе меньше времени, а потом их встречи и вовсе сошли на нет. Но я пыталась доверять Максу и убеждала себя, что ничего у нас не поменялось, что он, как настоящий мужчина, заботится о нашем будущем и занимается карьерой. И для него сейчас это — задача номер один. Ведь скоро мы поженимся, и он должен будет обеспечивать нашу семью.

Гром грянул не сразу. Сначала я заметила, что Макс стал нервным и дёрганным. Ему приходилось повторять всё по несколько раз, он периодически забывал о наших договорённостях. И вроде бы ничего критичного: то на встречу с организатором свадьбы не пришёл, то проигнорировал мою просьбу съездить на обед к родителям, то забыл распечатать черновик моего диплома. Но всё вместе наталкивало на мысли, что у него что-то случилось. На мои прямые вопросы об этом он не отвечал, отмахиваясь своим коронным:

— Не парься, всё под контролем.

Но мне почему-то казалось, что именно этот пресловутый контроль как раз и ускользал из его рук, он отчаянно пытался его поймать, но ему никак не удавалось.