"Прости, любимая, так получилось..." (СИ)

Именно поэтому он теперь ездит только с водителем… и поэтому так отреагировал, когда она в запале обвинила его в том, что он убил свою жену. Господи, как она могла! И его попытка самоубийства, — Макс пытался ей рассказать, но она не услышала, — конечно, если Дэн считает только себя виноватым… Тогда понятны и поездки в горячие точки, и его вечные драки, и даже коньяк. Это всё то же самоубийство, только растянутое во времени.

И портрет, который она увидела в первый день здесь, и девушка с той фотографии — это всё она, Кора. Это с ней Дэн разговаривает вслух, это наверняка её серьги Лия надевала в тот вечер. И он никак не может её забыть, и мучается до сих пор!

Слёзы по-прежнему катились из глаз, но уже не от обиды. Острая жалость заполнила её до краёв и требовала хоть как-то выплеснуться наружу, чтобы не разорвать внезапно сжавшееся сердце. Вот что на самом деле сторожит дракон...

Дэн стоял посередине зала, безвольно опустив руки. Она была здесь только что. Его любимая, родная, единственная… Это не могло быть обманом. Он так стосковался по этим волшебным, поднявшимся вдруг из самой глубины подсознания ощущениям. Тонкие пальчики зарываются в волосы, заставляя запрокинуть голову и зажмуриться от накатывающего удовольствия, зарождающегося где-то в затылке и мгновенно разбегающегося по всему телу сладостными мурашками. Художник почти поверил в то, что это происходит с ним наяву. Она здесь, так близко... как взволнованно бьется её сердце, отвечая его собственному, гулко стучащему в рёбра...

Теперь, когда наваждение исчезло и образ любимой окончательно растаял, осознание потери стало таким же острым и мучительным, как в тот страшный день, когда Дэн узнал о гибели Коры. Оно нахлынуло бурным потоком, затопив собой зародившийся где-то в глубине хрупкий росток надежды, робко пытающийся пробить потрескавшуюся корку в иссушенной болью душе. Он не отдавал себе отчёта в том, что в этот момент в сознании слились в единый образ две совершенно разных женщины. Его поглотили эйфория и водоворот эмоций, в который так легко вовлекли её мягкие податливые губы, головокружительный запах волос, ответная нежная, сперва осторожная и робкая ласка…

Дэн не мог назвать её иначе. Это ведь была она, его Кора! Только на её прикосновения так охотно откликалось его тело, и только от них мутился разум. Долгие десять лет он страстно желал испытать их вновь и вот... Почему? Как мог он? Что за пелена закрыла ему глаза? Рыжая ведьма наслала на него морок? Внутри была пустота — черная и пугающая. Лучик света, едва забрезжив, мгновенно угас. Мираж растаял, он снова один… навсегда один. Вязкое безысходное отчаяние накатило удушливой волной.

Как там говорил Макс? «Я ненавижу этот гребаный сентябрь!»

Художник понимал, что уже не в состоянии справиться сам, нужно было что-то, чтобы забыться, приглушить терзающую его душевную боль. Что-то, дарующее покой и забвение. Хотя бы спасительный коньяк. Он давно обнаружил, что после определенного количества выпитого алкоголя нарисованная Кора начинает ему отвечать, поэтому в моменты особенно острой тоски лил в себя спиртное, чтобы вновь услышать её голос…

Она уедет, и больше он никогда её не увидит. Может, это и к лучшему. Пусть выскочит замуж и нарожает своему Сержу кучу детишек. У них уже есть планы… Дьявол! Опять! Как же сложно разобраться. Зачем он опять думает об этой рыжей ведьме? Нет, с этим надо что-то делать, иначе его попросту разорвёт пополам…

— Та-ра-рам-пам-пам, та-ра-рам-пам-пам… — незаметно для себя самого стал вслух напевать Станислав, не в силах отделаться от прилипчивой и въедливой мелодии «Собачьего вальса».

Вот уже полчаса из музыкальной гостиной доносились мерзкие звуки, изводящие всех домочадцев.

— Стас, хоть ты заткнись, будь так сказочно любезен! — взорвался психолог, бегающий взад-вперед по каморке начальника охраны. — Еще немного, и я прибью этого виртуоза!

— Не стреляйте в пианиста — он играет, как умеет, — фыркнул бывший спецназовец. — Та-ра-рам-пам-пам… Между прочим, это ты всё время ныл, что рояль без дела простаивает.

— Да я, но откуда мне было знать, что этот гад превратит баснословной цены инструмент в орудие пытки? Та-ра-рам-пам-пам… Нет, это невыносимо! Сейчас я ему устрою!

Та-ра-рам-пам-пам… Постоянно сбиваясь, одним неотмытым от краски пальцем. Душераздирающие звуки. Дэн бы всё отдал сейчас за то, чтобы снова увидеть, как нежные пальцы его невесты легко летают по чёрно-белым клавишам. Как же она мечтала об этом рояле! Почти такой же стоял посередине огромного зала в роскошном особняке её родителей, а в уютном домике с дверным молоточком в виде лошадиной головы имелось лишь старенькое дребезжащее фортепиано, оставшееся от прежних хозяев, к которому то и дело приходилось вызывать настройщика. Она не успела узнать, какой сюрприз готовил ей жених ко дню рождения. Смерть всё разрушила. Забронированный дорогой инструмент так никто и не забрал, и заказ был отменен.