"Прости, любимая, так получилось..." (СИ)

Тонкий луч фонарика прошелся по полкам с аккуратно расставленными контейнерами и баночками с продуктами и выхватил из тьмы прозрачную пластиковую коробочку с аппетитными белыми зефиринами. Очевидно, хозяйственный повар перед уходом уже успел переместить их туда.

— Держи, — Полли сунула упакованные зефирки Лие в руки и заметила на столе большую миску, в которой Патрик обычно замешивал тесто для торта. Рядом с ней стояла красивая матовая темно-коричневая бутылка. Девушка посветила на этикетку и прочла вслух: — «Шоколадный ликёр». Ух, ты! Вкусненько, — она схватила удачную находку и сунула её под мышку.

— Но это ведь… — попыталась протестовать Лия.

— Ерунда, — перебила её Полина. — Нам сейчас она нужнее. Всё равно с самого утра Патрик никакой тортик печь не будет. А Тед завтра в магазин собирался. Мы его попросим такую же купить. Между прочим, шоколад очень даже думать помогает. А мы должны все сведения сисьтимаси… в кучу собрать, в общем, — она подтолкнула всё еще сомневающуюся подружку к выходу. — Пошли, пока нас тут Винни не застукал. Он сегодня дежурит.

Дэн в надежде утопить в коньяке терзающее его мучительное чувство вины, уже полностью прикончил бутылку, но ожидаемая привычная апатия так и не наступила. Стоило ему закрыть глаза, как перед внутренним взором вставал образ прелестного рыжеволосого ангела.

— Пожалуйста, оставь меня, — прошептали его губы, умоляя видение исчезнуть.

Образ, так поразивший его, не отступал. Он видел её в темноте под закрытыми веками, стоящей у распахнутого окна, за которым почему-то хлестал косой серый ливень. Дождь лил сплошной стеной, острый, как нож, сходный по силе с ураганом, бушующем сейчас у него в душе. Длинный невесомый шлейф изысканного платья водопадом струился с её оголенного плеча. Ветер, словно шафрановые паруса, раздувал легкие жёлтые занавески. На их фоне её волосы сияли и казались даже не рыжими, а золотыми, как в старинной сказке о красавице-Златовласке.

Дэн потёр виски и застонал: картина никак не желала исчезать из головы, наоборот, она становилась всё детальнее. Засверкали длинные бриллиантовые серьги в ушах красавицы, её лицо прояснилось в воображении и приобрело странное напряжённо-внимательное выражение. Девушка будто прислушивалась к чему-то или ждала кого-то у окна. Чьих-то шагов. Чьего-то возвращения. Художник решил бороться с наваждением самым простым и надёжным образом:

— Хорошо... Я от тебя избавлюсь! Убирайся из моей головы!

Он схватил купленный накануне грунтованный картон, закрепил его на настольном мольберте из светлого бука и принялся лихорадочно выдавливать на палитру масляные краски. Серая пейна застыла в тубе, и Ривенхарт, ругаясь сквозь зубы, выковырял засохший комок узким мастихином. Он щедро плеснул в жестяную маслёнку пинен и принялся смешивать нужный цвет — рыжий, но не огненный, а золотистый, с нежными полутонами и мягкими умбристыми тенями.

Руки немного дрожали, но движения кисти тем не менее выходили точными и уверенными. Первый этюд он написал быстро, буквально выплеснув своё видение на белую поверхность. Пока первый кусок картона подсыхал, прислонённый к ножке стола, он тут же взял другой и продолжил. Теперь он писал только лицо и волосы. Золотая волна, падающая на обнажённое плечо. Сверкание бриллиантов. Сочный кармин губ. Внимательные глаза, в которых, он помнил, так легко было утонуть... Мазки ложились по форме, рельефно выписывая изящный нос и высокие скулы, нежную, но твёрдую линию челюсти, напряжённый изгиб шеи.

Он работал лихорадочно, почти не задумываясь. Его рука была просто проводником между горящим в мозгу воспоминанием и поверхностью этюда.

Хихикая, подружки возвращались с кухни, нагруженные трофеями.

— Ой, подожди! У меня тапок свалился куда-то... — Полли остановилась на лестнице и наклонилась, подсвечивая ступеньки мобильником. — Хотя ладно. Ты иди, а я догоню. Понятия не имею, куда он подевался.

Лия пожала плечами и, поудобнее обняв объёмистый контейнер с зефиром, направилась в сторону комнаты Полли.

В коридоре было темно, если не считать бледного прямоугольника окна в самом его конце. Лия порадовалась, что идти было не так далеко и дорога была прямой, без поворотов и каких-то неожиданных препятствий. Тем не менее она осторожно переставляла ноги в мягких шлёпанцах, стараясь хотя бы как-то разглядеть, куда ступает.

Вдруг дверь Дэновой мастерской открылась, и на пороге ярко освещённой комнаты возник силуэт самого хозяина. От неожиданности Лия громко ойкнула. Смешной капюшон с бурундучьей мордочкой окончательно съехал ей на глаза, а пластиковый контейнер выскользнул из рук. Бело-розовые зефирки запрыгали по полу.

— Сгинь! — хрипло воскликнул художник и захлопнул дверь.