Прости меня, луна

В Окайро вовсю властвовала зима. Вершины скал тонули в тумане. Лес, поднявшийся на месте старого, выгоревшего, местами все еще машущего черными ветвями-руками среди невинно-зеленых елочек, звенел под порывами ветра. Под ногами скрипел свежий наст снега.

— Шубы с собой забирайте! Так велено! — скомандовал старший погонщик, когда драконы, опустившись на площадку перед домом, расправили крылья.

Как только устроились, а королевские драконы отбыли, подняв в воздух искрящиеся снежинки, четверка магов и их друзья собрались в протопленной кухне — кто-то заранее обеспокоился наведением уюта в двухэтажном строении. В котле, висящем над еще тлеющими углями, нашли сытную похлебку — самое то после пусть недолгого, но волнительного путешествия. Князь Вышегородский и его орава, перезнакомившись с остальными, не чувствовали себя лишними. Все собравшиеся за огромным столом были объединены общей идеей и лишь ждали своего часа.

— Добря, — Луна отложила ложку, заметив, что монахиня намеревается оставить стол, — мне кажется, пришла пора поговорить откровенно. Мы устали теряться в догадках.

В помещении повисла напряженная тишина. Добря переглянулась с Сагдаем, который успел поднялся.

— Среди нас нет чужих, — продолжила царевна, заметив одобрительный кивок Барчука, — и мы хотим точно знать, что скрывал монастырь Мятущихся душ, и почему вы так упорно собирали воспитанников под его крышей?

— Я тоже хочу понять, ради чего погибло столько людей? — Лоза не спускал глаз с монахини, которая вся как-то сникла. Сагдай, садясь на место, похлопал по нервно мнущей платье руке.

— Рассказывай, — произнес он.

Монахиня собиралась с духом. Обвела взглядом пеструю компанию.

Нелегко признавать свое поражение. Ведь не сплоти она с Мякиней вокруг себя более полусотни крепких стражников и молодых магов, все остались бы живы.

— Если бы больше шестисот лет назад не сгорела монастырская библиотека, нам не пришлось бы теряться в догадках. Пропали драгоценные источники, а потому по большей части мы действовали наобум. Или полагались на то, что передавалось из уст в уста, что тоже не всегда являлось истиной. Единственное, что оставалось непреложным — в час беды четыре сильных мага должны были вместе с Воином собраться в магический «Кулак», который загнал бы Зло в угол. Мы кинули все силы, чтобы отыскать эту четверку, но предсказание давало слишком расплывчатое описание магов. «Бредущий в никуда» или «Потерявший крылья»? Да любой из тех, кого мы нашли, мог быть тем или другим. На нашу беду одаренных оказалось слишком много. Мы решили собрать их всех в монастыре «Мятущихся душ», и в этом была наша ошибка. К нам пробралось Зло, — Добря тяжко вздохнула.

— А можно с самого начала? Я запутался и не понимаю, о каком предсказании и каких потерянных крыльях вы говорите, — не выдержал Барчук.

— Все началось с пророчества, которое осуществлялось то через сто лет, то через тысячу. В зависимости от того, когда в мир приходило Зло.

Добря закрыла глаза и нараспев произнесла:

— Пятеро магов встанут стеной против Зла:

Рожденный от брата с сестрой

Бастард, в ком королевская кровь смешана с колдовской

Потерявший крылья

Бредущий в никуда

Спящий вечность.

И все пятеро покинут мир в тот же час, как выполнят свое предназначение.

— Мы погибнем?! — Лилия резко поднялась, и чашка, которую она выпустила из рук, разбилась вдребезги. — Но вы об этом и словом не обмолвились! Я… я… я не хочу умирать. И не хочу, чтобы умер Змей и… и Луна. И Лозу я тоже не хочу терять!

— Дорогая, тише, — Змей потянул ее за руку, но Лилия, вырвавшись, с грохотом отодвинула стул.

— Я не хочу умирать, и на это у меня есть сотня причин!

— Лилия, успокойся, — Змей смотрел на нее с состраданием, — все как-нибудь объяснится.

— Мне не надо как-нибудь! Вы с Добрей все время мне внушали, что достаточно будет выкрикнуть имя этой девки, как Зло исчезнет, но не сказали, что по пророчеству, которое уже не однажды свершалось, все закончится смертью!

— А давайте я эту девку просто убью! — по столу грохнул кулаком Чиж. — И пусть после этого я сгину, мне не жалко. Лишь бы Тилля жила.

— И я готов! — соскочил с места Касатик.

— И я! — поддержал Зверь.

Лишь Барчук недовольно покачал головой.

— Хватит кричать, — не повышая голоса произнес он. — Дайте женщине закончить. Пока мы всего не узнаем, нечего записываться в смертники.

— Хвала небесам, — выдохнул Сагдай, — хоть один здравомыслящий. Говори, Добря.

— Вы никогда не задумывались, почему, войдя в монастырь, вас заставляли забыть ваши имена и то, кем вы являлись прежде? — тихо спросила Добря.

— Чтобы запутать Зло? — откликнулся Змей.

— Чтобы мы были равными, — Лоза откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Его глаза были закрыты. — Ведь перед смертью все равны. Но и здесь нет смысла. Как я могу быть равным с Луной? Я мужчина и всегда буду чувствовать, что в ответе за нее.

— Издавна в «Кулак» входили только мужчины, которые были равны во всем несмотря на то, что кто-то из них был королем, а кто-то пекарем, — произнесла Добря. — Но не в этот раз. Впервые в четверку вошла женщина.