Прости, но я хочу на тебе жениться

– Это волшебное место… Протестанты, евреи и православные, самоубийцы и актеры не могли быть похоронены в освященной земле, поэтому их хоронили за стенами католических кладбищ. И обязательно ночью. Говорят, что первым тут был похоронен студент из Оксфорда в 1738 году. В городе умерло много некатоликов. Я читал, что это кладбище было внесено в Список Всемирного фонда памятников, там сотни разных объектов, находящихся под угрозой разрушения. Сегодня кладбищем заведует добровольная комиссия иностранных послов в Риме. Но денег нет. И ему грозит закрытие… С ума сойти, да? Посмотрите, какая красивая статуя…

– Да, правда.

– Просто подумай, Ники, финская метал-группа «Nightwish» использовала фото этого кладбища для обложки одного из своих альбомов…

– Ой, да ладно, это странно, с чего бы им так делать? И от-куда ты все это знаешь?

Гвидо улыбается:

– Иногда нас привлекают самые разные вещи, будоражат наше любопытство, и самое лучшее, когда это происходит без причины…

Ники очень впечатлена этой фразой, безмятежностью, с ко-торой Гвидо сказал это, без апломба, без напыщенности, просто и естественно, без всякой задней мысли. И она впервые смотрит на него другим взглядом, видит его улыбку, профиль, очерченный лунным светом, немного непослушные локоны, его губы, которые уже что-то говорят.

– Вот еще знаменитый актер, Ренато Сальватори, из фильма «Бедные, но красивые», он отлично там сыграл. Просто умопомрачительно. Там есть сцена, где они купаются в Тибре… Подумай только, какой чистой тогда была вода и как все изменилось в наше время.

– Конечно, ведь раньше кино было только черно-белым…

Гвидо улыбается:

– Да…

И они оказываются перед очередным надгробием.

– «Красная тряпка, как та, что свернулась вокруг шеи партизан и, рядом с урной, на восковой земле, другой оттенок красного, две герани. Там ты стоишь, изгнанный, с непоколебимой некатолической элегантностью, занесенный в список мертвых незнакомцев…» «Пепел Грамши». Эти стихи написал Пазолини. Он считал, что Грамши был похоронен на этом некатолическом кладбище, потому что в то время его взгляды считались «чужими», шли вразрез с основным курсом страны… Ерунда, прав-да? – Гвидо пристально смотрит на Ники. – «Это единственное, от чего я никогда не смогу отказаться. Моя свобода…»

И какое-то время они молча стоят в ночной тишине. Луна вышла из-за облаков и окидывает город своим бдительным взором, пусть и полуприкрытым облаками. Они смотрят друг на друга и улыбаются, и между ними возникает как бы новое понимание, как будто они наконец решили отбросить свой глупый конфликт, сложить оружие, заключить молчаливый пакт, подписанный простым взглядом. Тут, на кладбище, среди высокой травы и деревьев, в чьих кронах гуляет легкий ночной ветерок, под тусклым лунным светом. Из-за ствола большого кипариса медленно выходит женщина в длинном платьем, на ее лицо беспорядочно падают рыжие спутанные волосы. Одной рукой она прикрывает от ветра слабое пламя свечи, а по пятам за ней бежит стая голодных кошек и с надеж-ной смотрит на нее.

Гвидо останавливает Ники, которая в испуге сжимает его руку:

– Что происходит?

– Тише… Смотри, смотри туда.

– Куда? – тихо спрашивает Ники.

– Между деревьями. Видишь эту женщину?

– Да. Она бездомная?

– Нет, просто влюбленная женщина. Я увидел ее впервые, когда мне было шестнадцать. Она решила переехать жить на кладбище, хотя на самом деле очень богата и крыша над головой у нее тоже есть. Эту женщину предал муж, и она сошла с ума, потому что любила его больше жизни. И теперь она – единственная, кто заботится о Китсе, единственная, кто никогда не предавала его…

– Я не верю, ты выдумываешь, это сказки…

– Клянусь! «Я не могу существовать без тебя. Для меня исчезает все, кроме желания видеть тебя снова: жизнь останавливается на этом, дальше ничего нет. Ты поглотила меня без остатка»[70]. И еще: «О ты, приемыш медленных веков, покой – твой целомудренный жених. Твои цветы пленительней стихов. Забыт язык твоих легенд лесных…»[71] Это Китс. Тебе не кажется, что женщина, помешанная на любви, могла бы посвятить всю свою жизнь такому поэту, как он? Что может быть лучше? Она отказалась от низменных вещей, от следования моде, от всего бесполезного, чтобы обрести чувство, посвятить себя поэзии и любви… Смотри…

Женщина заканчивает накладывать кошачий корм в блюдца, затем подходит к могиле Китса, кладет у него в ногах маленький цветок, еще свежий, и осторожно ставит свечу. Потом стоит там, о чем-то задумавшись, может, вспоминает какое-нибудь стихотворение человека, который знал, что это значит – любить по-настоящему. Кошки медленно окружают ее, трутся об ноги, мурлыкают, подняв хвосты. Их верность подпитывает больше еда, чем любовь; старуха гладит их, потом берет складной стул и садится там, перед свечой, завернувшись в шаль и никуда не торопясь.

Ники держит руку Гвидо.

– Давай уйдем, пожалуйста…

– Почему?

– Такое ощущение, что это очень особенный момент, который принадлежит только ей, и нас туда не приглашали.