Прости за любовь

— Знал бы дед, на что ты откладывала все эти годы.

— Отвечу его любимой поговоркой. Меньше знаешь, лучше спишь.

— Спасибо, ба. За то, что защищала тогда в его доме и за то, что не оставила меня после всех событий.

— Прекращай. Я перед тобой в долгу, Тата.

— Как думаешь, что там в Москве происходит? Горозия… Отец. Бизнес.

— Пусть происходит что угодно. Нас это сейчас никак не касается.

— Не хочу, чтобы отец снова оказался в СИЗО.

— Твой отец сам решит свои проблемы.

— А если не решит?

— Даже если нет, думай в первую очередь о себе. Поняла?

Вскрикнув, замираю.

— Вот же зараза! — ругается бабушка вслед наглой птице.

Та, прямо-таки напала на меня, попытавшись отобрать вафлю, которую в итоге я уронила.

— Держи, — бабушка даёт мне ещё одну взамен упавшей. — Чтоб ты подавилась, курица! — адресует чайке, ухватившей клювом добычу.

Та, взмахнув крыльями, взмывает в воздух и, уже будучи высоко в небе, горланит оттуда что-то на прощание…

*********

В новый режим я втягиваюсь довольно-таки быстро. Наверное, это связано с тем, что я наконец-то по-настоящему возвращаюсь в большой спорт.

Представьте, уже через полгода моей игрой интересуется сам Хавьер Бланко, — известный теннисист, призёр двух турниров Большого Шлема.

Я когда увидела однажды, что он наблюдает за мной во время тренировки, чуть ракетку не выронила. Не поверила своим глазам. Подумала, ошиблась.

Но нет.

Теперь дважды в неделю Бланко лично присутствует на занятиях. Корректирует мою технику, даёт советы и указывает на ошибки, которые я совершаю.

Хавьеру двадцать девять. И с ним мы сошлись в плане общения почти сразу. Чего не сказать о моём наставнике, немце Матиасе Фишере, мужчине пятидесяти двух лет. Он — тот ещё брюзга с неимоверно тяжёлым характером.

Ух как долго мы с ним притирались! Первые пару месяцев было прям жёстко. Ругались, спорили. Казалось, что не срастётся у нас, но потом… Мы, похоже, привыкли к друг другу. Стычки никуда не делись конечно, но и я, и он стали как-то терпимее, что ли…

Ещё за это время я прилично подтягиваю свой английский. Что теперь позволяет лучше понимать его придирки. Немецкий бы заодно выучить, а то как начинает порой что-то зло трещать, выпучив свои глазища. Хочется знать, что именно. Подозреваю, это какие-то изысканные ругательства. Не иначе.

— Стоп!

Часто дыша, прекращаю игру.

— Иди сюда.

Направляюсь к Бланко. Беру со скамейки полотенце, чтобы вытереть стекающий по лбу пот.

— Ты видишь, Матиас меняет темп, провоцируя бить по мячу слишком рано на мягких ударах и слишком поздно на жестких?

Киваю.

— Не поддавайся. Чётко держи зону удара. Не забывай, на замахе вес тела переносится на одноименную с бьющей рукой ногу, на выносе ракетки в мяч — вес тела переносится на другую ногу, шагающую в направлении удара. Старайся постоянно поддерживать баланс силы и скорости.

— Это не всегда возможно.

— Старайся, следи за этим. И поменьше агрессии, Джугели. Ты делаешь ошибки именно из-за того, что порой слишком сильно бьёшь по мячу.

— Поняла.

— Помни, нельзя терять качество. Техника суперважна. Кроме фактора силы есть еще не менее важные факторы. Скорости разгона головки ракетки и баланса корпуса. В выполнении удара участвует не только энергия перемещения корпуса в направлении удара, но и энергия раскрутки корпуса после его углового скручивания. Сядь посмотри о чём говорю, — забирает у меня ракетку и идёт на корт к Матиасу.

Внимательно слежу за игрой, отчаянно стараясь не упустить все важные детали.

С досадой отмечаю про себя тот факт, что до уровня их мастерства мне расти и расти.

Ну ничего, Москва не сразу строилась. Так ведь?

В последующие полчаса пытаюсь повторить то, что мне продемонстрировали. Бланко, вроде как, по итогу доволен. Фишер, как всегда нет. Ругает меня за каждый косяк, коих Мистер «Орлиный глаз» замечает великое множество.

— Вопросы?

— Мне плохо удаются «резаные» удары слева, — поправляю козырёк.

— Закрывай корпус правой ногой под углом не менее девяноста градусов. Обязательно сохраняй боковое положение тела до полного окончания удара. Рука с ракеткой заканчивает мах в направлении полета мяча. Плечи держат перпендикулярное положение по отношению к сетке. Возьмите завтра на отработку. Закругляемся на сегодня.

— Хорошо.

— Через двадцать минут буду ждать тебя в лаундж-зоне. Поужинаем и обсудим предстоящий турнир.

Мне становится как-то неловко. Вида не подаю, но уточняю:

— А здесь не можем это обсудить?

— Тата, я голодный как волк. Давай поедим.

Молчу.

— Встретимся на открытой веранде с южной стороны, — встаёт и направляется к Фишеру, чтобы по традиции обсудить с ним какие-то нюансы.

Закладываю ракетку в чехол. Кладу бутылку и полотенце в рюкзак. Закидываю его на плечо и выхожу за пределы корта. По узкой дорожке прохожу вдоль десятка других.

Кто-то свистит мне по пути.

Боковым зрением вижу, что это тот самый француз, который на днях пытался ко мне подкатить.

Пошлости какие-то опять несёт на своём лягушачьем. За что, собственно, и получает средний палец без единого комментария и взгляда.