Прости за любовь

— О, Миланка, здорово!

— Ты чё такая мокрая?

— В окошко давно смотрел, Никит? — оставляет на кресле букет цветов и сбрасывает с себя джинсовую куртку.

— Давно.

— Там дождь фигачит стеной. Пока от машины добежала, до трусов промокла, — чмокнув в щёку, ворует у меня с тарелки кусок пиццы. — Выглядите дерьмово, гайс, — хмурится, разглядывая наши рожи. — Щас раздам патчи, прилепите, — лезет в сумку. — Новинка. Корейские. Просто чудеса творят! Убирают припухлости, мешки и синяки под глазами. Дарит коже отдохнувший вид. Держите, не благодарите!

— Иди в пень, Мила, не буду я клеить эту хрень, — возмущается Ромас.

— А я попробую, — веселится Чиж, принимая чудо-баночку.

Откручивает. Достаёт оттуда пару патчей и лепит их на верхние веки.

— Не так. Вниз клади, — наставляет сестра.

— Так? — исправляется.

— Да.

— О, холодок приятный пошёл!

— Они классные. Эффект будет клёвый. Тебе тоже надо бы, братиш.

— Отстань, — отмахиваюсь, делая глоток горячего кофе.

— Ладно, ходите страшными. Пошла распеваться.

— Иди. Скоро подскачу.

— Я сегодня до которого тут нужна? — что-то печатает в телефоне.

— Пока всё не запишем.

— Опять без свидания останусь, — недовольно закатывает глаза. — Вазу где можно найти?

— Спроси у Марины.

— Угу.

Берёт цветы и, глядя мимо Горького, но довольно грубо задев его при этом плечом, удаляется.

Макс, хмыкнув, посмеивается.

— Не обращай внимания, бро.

— Это она из-за Оли? — предполагает Чиж.

— Не ожидала увидеть голубка с ней в одной постели.

— Захлопнись, Ромас.

Слова сеструхи Пашу тогда выбесили конечно. И это ожидаемо. Милана порой вообще не думает, что несёт. Без тормозов девчонка.

— Чё у вас с ней кстати? — любопытничает Никита.

— С кем?

— Ну с кем, с Олей.

— Видимся иногда.

— Трах без обязательств, — описывает формат встреч Ромасенко.

— Вроде хорошая девчонка. Взрослая, порядочная. Не думал попробовать серьёзные отношения?

— Сами пробуйте. Мне этот гемор не сдался. Вон что у одного, что у второго — жопа полная, — кивает в нашу с Максом сторону. — На хера мне это надо, если обоих всё устраивает?

— Ромас, Вика успокоилась по поводу Ритки?

— Нет, блядь. Её накрывает периодически. Особенно в период когда течёт. Неадекватной становится.

— Неудивительно. Иногда со стороны вовсе не кажется, что ты к девчонке по-братски относишься.

Макс молча цедит кофе из чашки.

— Она тебе нравится, да? Хочешь быть с ней?

— Чиж, не лез бы ты в это, — стреляет агрессивно.

— Да я чё? Просто спросил.

— Просто отъебись.

— Оля против, чтобы ты понимал, — комментирует слова Никиты Горький.

— Оля пусть со своим мнением идёт лесом.

— С Ритой нельзя как со всеми, ты же осознаёшь? — влезаю в этот непростой разговор.

— Поддерживаю, — кивает Паша. — Она не для тебя.

— Пошёл ты нахуй, Горький.

— Я-то пойду, но ты задумайся.

— Ромас, помогай, общайся, но сближаться не стоит. Разобьёшь ей сердце. Мелкая, наивная.

— Вы чё сговорились, придурки? — с грохотом ставит кружку на стол.

— Обидишь, сам жалеть потом будешь.

— Без вас знаю! — рявкает сердито и как раз в эту самую секунду на экране его телефона загорается фотка улыбающейся Риты. Она ему звонит.

— Мы надеемся на твоё благоразумие, бро.

— Всё. Отъебитесь, — щёлкает жигой. Та не срабатывает и он швыряет её о пол. — Сука.

Подкуриваю своей.

— Вот что, езжайте домой пока. Выспитесь.

— Реально можно, Марс? — не верит в услышанное Никитос.

— Да. Завтра после обеда продолжим. Нервы уже ни к чёрту.

*********

Сам приезжаю домой в четыре утра, а к девяти на встречу мне с мозгоправом вообще-то.

Рокки, виляя хвостом, сонно зевает и топчется рядом, пока скидываю кроссы, сидя на пуфе.

— Привет.

Поднимаю за лапы. Ставлю их себе на колени и треплю его по морде.

— Воу. Это ты такой пахучий?

Наклоняюсь. Нюхаю шерсть.

По ходу, Филя не только заботливо вывела-покормила, но ещё и искупала нашего Шерстяного псына.

Чтоб я так жил!

— Фу блин.

Лижет мне уши, пользуясь моментом.

— Дурачелло.

Иду на кухню, чтобы попить воды. Когда возвращаюсь, замечаю, что он всё ещё сидит у двери.

— Нет. Не жди. Она не придёт, дружище. Ай-да спать, — щёлкаю кнопкой выключателя и иду в комнату.

Уже когда падаю на кровать, слышу, как тоже топает сюда. Подходит к постели и по обыкновению кладёт на неё голову, заглядывая. Типа разрешение спрашивает.

— Не строй из себя приличного. Можно, — позволяю забраться.

Олень, не понимает ведь, что по скомканному покрывалу каждый раз жёстко палится.

Нащупываю телефон. Достаю его из кармана и захожу в сохранённые закладки, чтобы узнать, чем закончился матч Таты с канадкой.

Уимблдон в самом разгаре и моя девчонка добралась до 1/4 финала, видимо, люто разозлившись на себя после поражения в турнире Ролан Гаррос, где она поднялась до десятой строчки.

Бах.

Мяч отлетает от ракетки с такой скоростью, что едва успеваю следить за ходом игры. Хотя признаться, внимание моё не всегда способно на ней сконцентрироваться. Виной тому сама Джугели и её невероятная красота, облачённая в суперсексуальную теннисную форму.

Я детально её разглядываю. Даже блестящие капельки пота на ключице вижу. Спасибо такому же озабоченному профессионалу-оператору.