Прости за любовь

— Ну-ка, девочки, не ссорьтесь, расступитесь, — вмешивается Полина в зарождающийся конфликт. — Давайте посмотрим, куда он приземлился.

Вытягиваем шеи. Любопытно же.

— Вон он!

Букет лежит перед растерянной и смущённой данным фактом Риткой. Она, уставшая и утомлённая праздником, тихонько сидела себе за столом…

*********

— Подождите, девочки, стоп. Порвём так.

Мама руководит процессом трансформации моего платья. Фату сняли. Теперь очередь за ним. Пришёл момент избавиться от верхней пышной юбки, и это оказалось ой как непросто. Хотя в салоне мы с консультантом репетировали данную процедуру дважды.

— Полин, ты права, вот здесь.

Копошатся на пару, и процесс наконец сдвигается с мертвой точки.

— Получилось?

— Получилось.

— Аккуратно.

Высвобождают меня из юбочного плена. Так легко становится, ведь нижняя часть платья кажется теперь абсолютно невесомой.

— Вот это я понимаю ноги! — по-мальчишечьи присвистывает София.

— Сбылась мечта Игоря Владимировича, — смеётся Филя.

— Очень красиво, — вижу в зеркале, как мама улыбается.

— Марсель постоянно твои ноги на школьных фотках рассматривал. Сядет за комп и пялится, — в очередной раз сдаёт брата с потрохами Сонька.

— Всё, идём, — поправив причёску, киваю на дверь.

— Вы только осторожно, пожалуйста, — тревожится мама.

— Всё будет хорошо. Марсель абсолютно трезвый. Дорога сухая. Не переживай.

— Может всё-таки лучше на машине поедете?

— Нет.

— Тогда обязательно напиши, как доберётесь.

— Ладно.

Мама с Полей выходят первыми.

Мила критически осматривает макияж в зеркале и я решаю поговорить нет.

— Ты как?

— Нормально.

— С Артёмом всё уладилось?

— Нет, — поворачивается ко мне.

— Милан, можно спрошу прямо?

Хмурится, но кивает, давая на то неуверенное согласие.

— Ты влюблена в Пашу. Я права?

— С чего ты это взяла? — отражает возмущённо, показательно при этом краснея.

— Это видно, — пожимаю плечом. — И знаешь, чего не пойму, зачем тогда Артёма мучить?

— Артём мне очень нравится.

— Ты надеешься на то, что получится переключиться?

— Да, надеюсь, — выпаливает порывисто. — Потому что Артём, в отличие от Горького, испытывает ко мне чувства. Видит во мне в первую очередь девушку и не боится осуждения со стороны моего брата!

— Что это значит?

— То и значит. Так случилось, что именно с Пашей я впервые поцеловалась.

Удивлённо выгибаю бровь.

Вот сейчас неожиданно.

— Мне было четырнадцать, — рассказывает, прислонившись спиной к стене, выложенной плиткой. — Начало восьмого класса. Шац по просьбе мамы взяла меня с ними в поход. Мы с Пашей тогда сидели на пляже вдвоём. Просто болтали обо всём на свете. Тёплый песок. Луна, мерцающие звёзды. Море. Он — весь такой красивый, взрослый. Накрыло.

Глаза загораются, когда воскрешает в памяти тот вечер.

Грустно улыбнувшись, качает головой.

Такой ранимой девочкой-девочкой сейчас кажется.

— Мне вдруг в моменте так захотелось это сделать… Понимаешь?

— Понимаю.

— В общем, я поцеловала его.

— И как отреагировал Паша?

— Не ожидал. Наверное, в первые секунды растерялся. Хотя это ему вообще несвойственно.

— Оттолкнул?

— В том-то и дело что нет. Но волшебство, увы, продлилось недолго. Он быстро пришел в себя. И началось. Извини. Ты сестра моего лучшего друга, я очень уважаю и люблю твою семью, у меня к тебе братские чувства и всё такое.

— Как общались после?

— Да почти никак. Он уехал и пропадал где-то у родственников всё лето. Я — строчила ему сообщения. Призналась в том, что влюблена. Ждала ответа, которого так и не получила. Жутко страдала. Каждый день без него страдала! Привыкла, что он всегда рядом. Всегда в нашем доме.

— А дальше что было?

— Дальше началась школа. Он появился там числа седьмого. Загорелый. Высокий. С тату. И я к нему значит в коридоре на всех парах несусь. Налетаю. Обнимаю, радуюсь. Говорю, что скучала дико. Спрашиваю, почему не отвечал.

— А он?

— А он — глыба ледяная. Обозначил сразу, что про эпизод на пляже мы забываем. Сказал, что относится ко мне как к младшей сестре. Попросил никогда больше не писать ему «всю ту чушь, что присылала».

— Ясно.

— Я, естественно, так это не оставила.

— Ты начала его провоцировать, — догадываюсь.

— Да. Потому что знаешь, Паша говорил одно, а я при этом замечала другое. Его злил тот факт, что вокруг меня появились мальчишки. Я нарочно его дразнила. И со временем так заигралась в эти игры… С Рассоевым вон даже замутила.

— В машину к нему села нарочно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Конечно. Проигнорировав воспитательную беседу с названным братом. Он велел не связываться с ним, я поступила ровно наоборот.

— И чуть из-за этого не пострадала, — с укором на неё смотрю.

— Я не подумала о том, что он начнёт так нагло ко мне приставать.

— Очень плохо. И о том, что брат с друзьями могут оказаться за решёткой, ты тоже не подумала.

— Эй! Если бы не я и вся та ситуация, вы бы вообще не познакомились!

— Мы бы познакомились первого сентября.

— Это знакомство не было бы столь эпичным.

Моя очередь качать головой.

— Ладно, идём.