Прости. Забудь. Прощай

— Ты понимаешь, что говоришь? Ты хоть когда-нибудь на одном собра-нии была? Там, если в сказанном предложении два слова не матерных попадут-ся, считай, повезло! Да у нас народ без мата не встает и не ложится! Реверансы

друг перед другом класть не приучены. Работяги они. Не артисты! Ну, как это

приезжим интеллигентам объяснить! Ведь не поймут! Уши-то у них не то, что

наши. Что делать, ума не приложу! Да и выступать со сцены народ не очень

рвется. Я уже пробовал сегодня кое-кого уговорить. Все только посылают.

— А ты бутылку пообещай, — подсказала с улыбкой Элина.

— Эх, душа моя! Если пройдет слух, что за выступление бутылка полагается, то сцену оцепить придется — столько желающих набежит. Вот как с их

«французским» быть?

— Сам напиши речи. На бумажках. Читать-то они умеют.

— А что! Дельно говоришь, жена! Чтецов только надо побезопасней выбрать. Виктор прижал к себе Элину и первый раз за сутки улыбнулся.

На следующий день после обеда в кабинете зама уже сидели вы-званные посыльным кандидаты в ораторы, и Синельников проводил с ними

разъяснительно-вербовочную работу:

— Откажетесь выступать — лишу премии! А согласитесь, то лично от

меня получите по кон-вер-тику плюс день к отпуску. Не обижу. Ну, чего вы бои-18

тесь? И всего-то делов — прочитаете по бумажке, что я там напишу. Народ по-шлепает вам ладошками. Потом добро пожаловать к банкету, на который вы, как выступающие, естественно, приглашены.

Старый рабочий Потапов и воспитательница детского сада Мария

Сергеевна, не сказавшие пока ни одного слова, переглянулись, вздохнули и

кивнули. Согласные, значит.

— Ну и отлично, — потер руки Виктор Григорьевич. Сейчас по рабочим

местам, а вечером, после работы, ко мне на репетицию.

Выбору выступающих предшествовал серьезный разговор с Прохоровым.

— Согласен с кандидатурой Потапова, Виктор. Старожил, уважают его опять

же. Мужик он и так не очень многословный, а тут совсем оробеет, со сцены-то.

Думаю, за пределы бумажки не выйдет. Главное, проследи, чтобы не принял для

храбрости перед выступлением. Прикрепи пару активистов, и пусть даже в туалет

его водят. Второй должна быть женщина. У нас, как ты знаешь, демократия. Ну, так

вот. Есть там на твоем участке одна воспиталочка в детсадике, Мария Смирнова.

Она к нам всего год назад на заработки приехала. Значит, многому набраться еще

не успела, — заключил Прохоров. — Профессия у нее мирная, с детками все время.

Так что ты, Григорич, дерзай. Не подведи! Проинструктируй их там, как следует.

— Неплохо! Правда, неплохо! Вы, главное, от текста не отклоняйтесь, — говорил Синельников азартно, переводя глаза с одного докладчика на другого. — Ну, если уж совсем невтерпеж станет, то врежьте слово так в промежуток между фра-зами, — добавил он, глядя исключительно на Потапова. — Полегчает! Ясна задача?

— Понятно теперь, почему Вы, Виктор Григорьевич, когда выступаете, так много такаете, — лукаво заметила Мария Сергеевна.

— Не обо мне речь, Смирнова, — подчеркнуто сурово и явно не ожидая

такой острой ремарки от скромной воспитательницы, остановил ее зам. — Не

обо мне! Теперь домой, отдыхать. С начальством все уже обговорено, и завтра

у вас выходной, чтобы… значит, подготовились, как следует. В клубе смешай-тесь с народом. На сцену вас вызовут.

В юбилейный вечер усталый люд, заходя внутрь незатейливо, но нарядно украшенного хвойными ветками актового зала, одобрительно кивал и крутил

головами по сторонам. Воздух в нем был холодным, как в кладовке для хране-ния овощей и заготовок. Помещение из-за редкого использования обогревалось, только чтобы совсем не замерзло да не полопались трубы. Следующей в цепи

стояла школа, и все сэкономленное тепло шло детям. На сцене был установлен

длинный стол, покрытый пунцовой скатертью. За ним пока никто не сидел. Об-ластные представители, привыкшие к местным условиям и порядкам, терпеливо, сохраняя субординацию, ждали команды от главного. Они негромко переговари-вались друг с другом, сидя на синих от холода стульях за сценой. В стороне от них, в том, что было когда-то потертым кожаным креслом, грустил один из москвичей.

19

Главный столичный представитель — толстый дядька в унтах и длинной шубе, вы-говаривал багровым от напряжения директору и его заму свои претензии:

— Что у вас за бардак! Кого вы к нам вчера прислали? Мы в номере, отдыхаем с дороги. Согреться… пытаемся… Вваливается какой-то полупьяный

битюк и говорит:

— Тут вам начальство… бл… обогреватель поставить приказало, чтобы

вы свои, — толстенький засопел сердито, — жэ не поморозили.

Завхоз, стоявший рядом, пожал плечами:

— Все верно, я послал. Холодина-то ведь какая. А что, не нужно было?

Зал уже набился битком, когда на сцене включили наконец весь свет

и «лучшие представители народа» вышли из-за кулис длинной цепочкой. Воз-главляемые своим суровым предводителем, они следовали друг за другом, за-кутанные и по старшинству, как жены бая Абдуллы в «Белом солнце пустыни».

Зал разразился аплодисментами. Нечасто весь народ собирался вместе, но уж