Простительные грехи (ЛП)

Он стоял у островка на кухне, потягивая виски из стакана, и выглядел восхитительно в своем синем костюме. Только уверенный в себе мужчина мог надеть костюм, который был чуть светлее темно-синего цвета, который я обычно видела в синих костюмах, но Лино справился. Его оливковая кожа прекрасно сочеталась с цветом.

— Привет, — прошептала я, входя на кухню. Он вскинул голову, медленно поднимаясь взглядом по моим ногам к лицу, вызывая озноб, который, как я почувствовала, распространился от пальцев ног до макушки.

Он сглотнул, опрокинув в себя остатки своего напитка так быстро, что я усмехнулась.

— Ты не можешь это надеть, — прорычал он.

— Конечно, могу. Это ночной клуб, это более закрытое, чем большинство платьев, которые будут там, — возразила я, уперев руку в бедро. — Кроме того, ты его купил.

— Да, но…

— Анджелино Белланди, — предупредила я его. — Я могу обещать тебе, что не собираюсь переодеваться. Это то, что на мне надето. Если ты не хочешь опоздать, тогда я предлагаю тебе взять свои яйца в руки и сказать все, что ты откладываешь.

Он фыркнул, но его глаза потемнели, когда он поставил стакан на стойку и направился ко мне.

— Если мы не хотим опоздать, то я настоятельно рекомендую тебе не говорить ни о чем, что касается моего члена, Голубка.

Я сглотнула, когда он остановился и встал прямо передо мной, его пальцы коснулись моей шеи и скользнули вниз, дразня обнаженную кожу моего плеча и руки.

— Ты тянешь время, — вздохнула я, сопротивляясь желанию выгнуть шею навстречу его прикосновениям. Его руки на мне, такого простого прикосновения, не должно быть достаточно, чтобы заставить мой мозг расплавиться. Я объясняла это тем, что слишком давно не испытывала оргазма, даже от собственной руки.

Возможно, пришло время исправить это.

— Правда? — Спросил он. — Я так не думаю. Все, о чем я могу думать, когда передо мной обнаженная кожа, — это взять тебя в свои руки, разложить тебя под собой и исследовать каждый дюйм этой золотистой кожи своими руками… — прошептал он, прижав руку к моей пояснице и притянув, пока наши тела не прижались друг к другу. Ощущение его возбуждения на моем животе вызвало вздох с моих губ, его дыхание дразнило мое ухо, когда он наклонил шею, чтобы продолжить свои мучения. — Мой язык и мои зубы, — продолжил он. — Я бы смотрел, как ты извиваешься подо мной; заставил бы тебя умолять меня дать тебе то, что тебе нужно. То, что только я могу тебе дать. Разве ты не хочешь этого, vita mia?

Я прикусила губу, обвив руками его шею и перебирая кончики волос на его затылке.

— Дразнишь меня, — прошептала я. Его рука дернулась к обнаженной коже моей спины, посылая импульс тепла прямо в мой центр. Я никогда не чувствовала такого влечения. Никогда не чувствовала, что одно прикосновение может зажечь во мне огонь. Даже если учесть следы моего гнева на него за то, что он лишил меня выбора, за его угрозы запереть меня, ничто не могло остановить жар во мне.

Что произойдет, когда он, наконец, разденет меня? Когда вся его голая кожа коснётся моей и он начнёт двигаться внутри меня?

Я могу вспыхнуть. Оставалось только надеяться, что он не даст мне сгореть.

Он приподнял голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и я никогда не устану от взгляда этих глаз. То, как он пылал, глядя на меня, особенно когда я притянула его голову к себе и впилась в его губы в отчаянном поцелуе. Он застонал в мой рот, пожирая меня, и я хотела быть поглощенной.

Я хотела всего, что он предлагал, но страх все еще щекотал задворки моего сознания. Что, если я повреждена безвозвратно?

Что, если все, что Коннор говорил обо мне как о паршивой любовнице, было правдой, и я только что обрекла второго мужа на всю жизнь плохого секса?

Лино, наконец, опустил руки вниз, схватил меня за бедра и поднял, пока я не села на стойку в том самом месте, где он мучил меня, пока мы готовили равиоли. Я с готовностью раздвинула ноги, задрав юбку достаточно высоко, чтобы вместить его, и он скользнул в открывшееся пространство. Прижавшись к нему всем телом, усевшись на край стойки и доверившись ему, я почувствовала, как сквозь брюки проступает его твёрдость. Он мучительно прижимался к внутренней стороне моего бедра, но я была рада, потому что он не мог коснуться меня, не сейчас.

Лино, казалось, понимал, что мне нужна эта граница, и он не давил. Просто пожирал мой рот со всей свирепостью, с какой он разбирал на части целые компании из списка Fortune-500 для поглощения. Как завоеватель, предъявляющий свои права. Его язык переплетался с моим, а его рука взъерошила мои волосы.

Но меня это не волновало. Когда он наконец оторвался от моих губ, его лоб прижался к моему, и он замер.

— Ты должна знать, как сильно я хочу отнести тебя наверх и заняться с тобой любовью, Голубка. Но нам пора идти, а ты не готова.

— Я знаю, — прошептала я в ответ, позволяя ему помочь мне соскользнуть с острова.

— Черт, кажется, сейчас самое неподходящее время для этого разговора. Лучше бы я не откладывал его. — Он провел рукой по волосам, пока я спускала юбку по бёдрам.

— Что-то не так?