Просто бывшие

— Есть что-то, чего мне не хватает. Он отмалчивается, когда я поднимаю эту тему, и то же самое он делает с Кайлом. — Я делаю глоток и останавливаюсь, чтобы определить, он справится с моим следующим вопросом. — Как ты исцелился… ну, знаешь… когда ты был сломлен?

— Я снова влюбился.

Он наклоняет свое пиво в сторону Уиллоу. Она сейчас во дворе с моим отцом.

— Это она исцелила меня. — Он продолжает, отпив: — Если Гейдж сломлен, будь его Уиллоу. Не дави на него, потому что признание того, что тебе больно, требует времени и мужества.

ДВАДЦАТАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

ГЕЙДЖ

«Однажды из тебя получится отличный отец».

Я пытался.

Я, блять, пытался.

И потерпел неудачу.

Я не заслуживаю быть отцом.

У меня был шанс.

И я его просрал.

Я топаю через входную дверь, выпиваю стакан воды и упираюсь лбом в прохладную столешницу.

Четыре слова, которые преследуют меня каждый день, проносятся в моей голове.

— Что ты наделала, Мисси?

Я бросаю свой стакан через всю кухню, слыша, как он разбивается о стену, и надеясь, что он сделает то же самое с теми словами, которые навсегда засели в моем сознании. Я смотрю на стену, словно в оцепенении, гадая, когда же наконец закончится боль, воспоминания, чувство вины.

Никогда.

Моя неспособность защитить его будет преследовать меня вечно.

Я не двигаюсь с места, пока не слышу голоса снаружи. Я подползаю к окну, выходящему на подъездную дорожку. Лорен пристегивает Мэйвен на заднем сиденье внедорожника, пока Уиллоу сосредоточенно усаживает Сэмюэля в его автокресло. Лорен забирается на пассажирское сиденье и захлопывает дверь.

Только когда машина отъезжает, я начинаю подбирать с пола разбитое стекло. Лорен имеет полное право злиться на меня. Я должен рассказать ей о нем, но я не могу.

Не могу открыть эти раны.

Она бы поняла.

Она бы утешила меня.

Но она также посмотрит на меня по-другому.

Я еще не смирился с тем, что произошло, поэтому, если я втяну в это кого-то еще, это только нанесет еще больший ущерб.

Она не заслуживает этого в своей жизни.

Не заслуживает быть рядом с разбитым сукиным сыном.

* * *

— Привет, па, как ты себя чувствуешь?

Я бросаю коробку с пиццей, которую я вынес на стол, и начинаю таскать тарелки.

Я не разговаривал с Лорен с тех пор, как выскочил из лофта, словно в огне. Не может быть, чтобы мое поведение не смутило ее. Я наконец-то вернул свою девушку, она была в моих объятиях, в моей постели, а я все испортил. Я пытался справиться со своим дерьмом, но это было невозможно.

Держать Сэмюэля и слышать, как Уиллоу говорит, что его тянет ко мне, было слишком тяжело для моего сердца.

Она была неправа.

Так чертовски неправа.

— Счастлив, как клещ на большой, жирной собаке, — отвечает он, падая на стул. Он берет кусок из коробки и откусывает, не заботясь о тарелке. Он говорит, проглатывая еду: — Ты уже переехал обратно на чердак к Лорен?

Я остаюсь стоять, хватаю кусок и бросаю его на свою тарелку. К ней никто не прикоснется. У меня нет аппетита, но если я не буду есть, то и он не будет.

— Я тебе уже надоел?

Он качает головой.

— Даже близко нет. — Комната затихает, пока он долго пьет колу, а потом пожимает плечами. — Просто хочу видеть тебя счастливым, вот и все.

Вместо того чтобы взять колу из холодильника, я выбираю пиво. Надеюсь, оно поможет успокоить нервы.

— Сомневаюсь, что это произойдет в ближайшее время… или когда-либо.

Он опускает пиццу и смотрит на меня с болью в глазах.

— Ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной?

— Я знаю, и ты будешь первым, кто меня поймет, если до этого дойдет.

Люк — единственный человек, с которым я говорил о том, что случилось. Он был моим лучшим другом в Чикаго и поддерживал меня во время моей борьбы. Он видел максимумы и минимумы и понимал меня. Люк присоединился к борьбе против Мисси и так же, как и я, стремился к тому, чтобы она заплатила за свое преступление.

— Она бы тоже поняла, — добавляет он, произнося слова низким тоном.

— Не делай этого.

— Не делать чего? Думать о своем будущем? Я хочу видеть своего сына счастливым. Она сделает тебя счастливым. Она всегда была той, что делает тебя счастливым.

— Женщина не является основой моего счастья. Может быть, в старших классах — да, но все меняется, когда ты взрослеешь. Приоритеты меняются.

— Она может помочь тебе исцелиться.

Я качаю головой.

— Мне нужно выбраться отсюда.

* * *

Я лелеял свое второе пиво в течение последнего часа.

Если я сделаю еще глоток, оно будет теплым и на вкус как моча, но я готов поставить деньги на то, что этого не произойдет. Несмотря на то, что я зашел в «Down Home» с намерением нажраться в задницу, я не могу.

Во мне живет огромный страх, который всегда останавливает меня от того, чтобы допить вторую рюмку. В глубине моего сознания есть тревога, что случится что-то плохое. В любую секунду может зазвонить телефон с трагической новостью — по крайней мере, я так себе говорю.

Интересно, всегда ли у меня будет это чувство тревоги или со временем оно исчезнет?

А оно исчезло?

Я качаю головой и заставляю себя выпить еще.

Да, вкус чертовски ужасен.