Просто люби жизнь

– Потому что я внимательно следила за этим, – гордо говорю я ему. – Каждые сто слов, которые я пишу, я проверяю счетчик. Это как моя награда. А теперь смотрите! Иначе все пропустите! Мы на 4,999,999,992!

Я поднимаю телефон, чтобы все могли видеть, как увеличивается гигантское число. Наступает затаенная тишина, и неумолимо поднимается последняя цифра. Это завораживает. Это вызывает зависимость. Теперь я это точно знаю.

4,999,999,997… 4,999,999,998… 4,999,999,999…

– Боже мой! – взволнованно пищит Мод, а затем цифры меняются:

5,000,000,000.

Комната мгновенно взрывается восторженными возгласами. Мэтт и Нихал дают друг другу пять, а Тофер целует Нелл. И все это так глупо, так бессмысленно… Но есть в этом и что-то особенное.

– Ты потрясающа! – Мэтт подходит ко мне, сверкая глазами. – Я и понятия не имел. Ты темная лошадка, Ава.

– О, я только начала, – подмигиваю я ему.

– Правда? – Он вскидывает брови. – Что это значит?

– Берегись, это все, что я могу сказать. А сейчас. – Я поворачиваюсь к Тоферу и Нелл. – Ну же, вы двое. Мы ждали достаточно долго. Покажите нам свой плакат!

– Правильно. – Тофер бросает взгляд на Нелл и отставляет чашку, а затем помогает ей встать со стула и подводит к окну.

Когда Тофер помогает Нелл, это никогда не выглядит как помощь. Ему удается выглядеть парнем, который просто небрежно идет под руку со своей девушкой. Это одна из причин, по которой он мне так нравится.

– Итак, дамы и господа, добро пожаловать на нашу презентацию, – говорит Тофер. – Как вам известно, Партия реальной жизни пока находится на ранней стадии развития. – Он бросает взгляд на Нелл.

– Но мы хотели поделиться с вами этим изображением и слоганом, – подхватывает она. – Мы усердно работали над тем, чтобы на этом плакате было написано то, что мы хотели сказать.

– Именно. – Тофер кивает. – Мы считаем, что это отражает дух, который мы пытаемся представить, и будущее, в котором, по нашему мнению, нуждается эта страна. Итак, без дальнейших церемоний…

Он тянется за простыней и снимает ее с мольберта, открывая огромный плакат. И мы все глазеем на это. Сверху жирными черными буквами выведены слова:

Жизнь, говорите?

Это дерьмовое шоу. Но мы здесь ради вас.

Под этим слоганом фотография Нелл с тростью, ее розовые волосы стоят дыбом, она хмуро смотрит прямо перед собой. А рядом с ней Тофер, пристально глядящий в камеру, его брови насуплены сильнее обычного, а кожа выглядит особенно бугристой.

Я имею в виду, я люблю Нелл. Я люблю Тофера. Но они выглядят устрашающе.

Я несколько раз сглатываю, не зная, что сказать, и замечая, что остальные тоже молчат.

– Мощно, – наконец говорит Мод.

– Страшновато, – рискует Нихал.

– Хороший шрифт, – говорит Мэтт. – Очень солидный. Очень выразительный.

– Да, – говорю я, с благодарностью ухватившись за эту идею. – Шрифт совершенен! Лучше и быть не может.

– Разве можно писать «дерьмовое шоу» на политическом плакате? – спрашивает Сэм.

– Нет, – твердо говорит Сарика. – Ты хотела услышать наше мнение, Нелл? Что ж, Сэм прав. Нельзя писать «дерьмовое шоу».

– А что нам написать, что жизнь – это миндальное печенье? – воинственно возражает Нелл. – Жизнь – это пуховая подушка? Жизнь – это клецка? Нет! Неправильно! Жизнь – это именно дерьмовое шоу. Это хаос! Это полный разгром! И если вы не согласны, не голосуйте за нас.

Взгляды летают по комнате, и я думаю, что, пожалуй, сеанс «обратной связи» надо заканчивать.

– Хорошо! – радостно говорит Мод. – Ну, это блестящий плакат, и я уверена, что вы оба станете премьер-министрами. – Она аплодирует, и мы все с энтузиазмом присоединяемся к ней. – Может, закажем прямо сейчас пиццу? – с надеждой добавляет она.

Сарика уже составляет меню пиццы на телефоне и ищет самую дешевую доставку. За исключением того, что теперь у нее есть конкуренция, потому что Сэм тоже работает над этим, но приходит к другому результату. (Они действительно будто созданы друг для друга.)

Тофер помогает Нелл сесть на диван, и они с оживлением присоединяются к обсуждению пиццы. Пока они все спорят о процентах, я подхожу туда, где перед гигантским плакатом стоит Мэтт. Он немного отрастил волосы с тех пор, как начал работать с Тофером, и перестал носить строгую деловую одежду. Это ему идет. На самом деле вся эта обстановка так хорошо ему подходит, как будто они всегда работали вместе.

– В ее словах есть смысл, – говорит он, поднимая глаза, когда я подхожу. – Жизнь – это дерьмовое шоу. Но я не хочу ничего менять.

– Ты имеешь в виду свою жизнь? Или мою? – Я кокетливо вздергиваю подбородок. – Потому что моя жизнь – это не дерьмовое шоу, спасибо. Моя жизнь чудесным образом находится под контролем.

– Я имел в виду и то, и другое, – говорит он, улыбаясь.

– Обе наши жизни – дерьмовое шоу?

– Не наши жизни. Наша жизнь. – Он колеблется, в его глазах вопрос. – Наша… единственная общая жизнь.

Наша единственная общая жизнь. Слова повисают в воздухе, и я чувствую легкое покалывание, потому что это звучит почти как… Почти как…