Просто Наташа, или Любовь в коммерческой палатке

— А теперь целые сутки стоять будешь. Не встретили, да? Это бывает. Если есть проблемы с ночлегом, могу помочь. Даже за бесплатно. С такой внешностью, как у тебя, в Москве можно очень даже неплохо устроиться. Нужно только места знать.

— Это ж куда вы меня хотите устроить? — сердито уставилась на нахала Наташа. — И что я там должна делать?

— А это я тебе расскажу, — самодовольно хохотнул он. — Покажу и дам попробовать.

— Отстаньте от меня! Идите туда, куда шли, и не морочьте мне голову!

— Совсем дикая, — огорченно вздохнул носильщик. — Ну, как хочешь. Между прочим, здесь сто рублей давно уже не деньги. Пачка наших паршивых сигарет червонец стоит, а приличные меньше чем за семьдесят и не ищи. Но это так, бесплатная информация.

Наташа отвернулась, всем видом показывая, что не желает больше разговаривать. Носильщик пожал плечами и пошел дальше вдоль вагонов. Двух минут не прошло, как он прошествовал в обратном направлении, толкая загруженную с верхом тележку. Посмотрел на Наташу, усмехнулся и, наклонившись к ней, негромко сообщил:

— Двести. И, между прочим, меня зовут Димой. Захочешь решить свои проблемы, спроси у любого коллеги. Будет обеспечен царский прием, красавица.

Нахальное предложение носильщика возмутило Наташу, но мысли в эти минуты были о другом. У нее, секретарши директора, оклад был пятьсот рублей в месяц, у матери — шестьсот пятьдесят. А этот бугай за десять минут зарабатывал двести. Что-то жуткое чудилось в несоразмерных труду цифрах.

Высокая курносая девушка в темных очках и с русыми прядями, выбивавшимися из-под белой вязаной шапочки, стремительно подошла к Наташе, обрадованно воскликнула:

— Вот ты где спряталась, Наташка! Наконец-то нашла тебя. Смотрю — стоит, нахохлилась. Как сирота казанская!

— Ты бы еще задержалась на час, тогда бы я точно почувствовала себя сиротой. Курской. — Все еще сердитая, Наташа обняла подругу. — Сколько можно ждать? Или ты подумала, что идешь на свидание к парню, чем дольше не придешь, тем больше он уважать тебя станет? Со мной этот номер не пройдет.

— Замерзла?

— А ты не видишь? Зуб на зуб уже не попадает.

— Не обижайся, Наташка. Твой дурацкий поезд опаздывал сперва на десять минут, потом на пятнадцать, потом на полчаса. И вдруг объявляют, что уже прибыл. Пока я добралась до платформы, он уже ушел на Каланчевку. Где этот десятый вагон искать? Пришлось идти и всех разглядывать, пока не натолкнулась на тебя. Народу — сама видишь, сколько. Вокзал!

— Ты прямо совсем — москвичка. — Наташа изумленно разглядывала подругу. Ирина была в красивой розовой куртке с капюшоном, в вельветовых джинсах, заправленных в короткие сапоги. — А очки зачем нацепила? Ты же и без них видишь хорошо.

— Они мне идут, знающие люди подсказали.

— Воображала! Вот испортишь глаза, потом жалеть будешь. Ох, ну и холодно тут у вас. Просто кошмар! Апрель месяц, а снег. Даже не верится. А у нас в Гирее — теплынь, сады цветут вовсю.

— Потому что Гирей на тысячу шестьсот километров южнее Москвы. Ну перестань дуться, Наташка! Я ужасно рада, что ты решила учиться здесь. Теперь нас двое, это здорово! Наши вещи? — кивнула она на чемодан и сумки.

— Наши, наши. — Все-таки хорошо, когда в чужом, незнакомом городе тебя встречает подруга.

— Тогда хватаем и — вперед. Я уже договорилась с соседкой по комнате. Она не возражает, что ты немного поживешь у меня. И раскладушку позаимствовала.

Ирина взяла две сумки, непроизвольно охнула.

— Что, тяжело? — поинтересовалась Наташа. — Ты взяла свои сумки, Ирка.

— Мои дорогие родители камней туда напихали, что ли?

— Много всяких банок для укрепления твоего здоровья. Владимир Иванович перечислял, с чем они, да я всего не запомнила. — Наташа взяла чемодан и третью сумку, двинулась вслед за Ириной. — Сказал, пусть не обижается на скромную передачу. Когда станешь знаменитой, будет передавать больше. Только не со мной, я и так из-за твоих сумок страху натерпелась.

— Может быть, скоро и стану знаменитой, — загадочно засмеялась Ирина. — Предлагают роль в одном фильме. Вот я сейчас и думаю: соглашаться или нет.

— Что ж тут думать, соглашайся, — посоветовала Наташа. — Передачи из дому станут увесистее, а в Гирее, как посмотрят этот фильм, так сразу и переименуют клуб спиртзавода в клуб имени знаменитой артистки Ирины Кругловой. Портрет над дверью повесят и в депутаты какого-нибудь совета выдвинут.

— Ага, выдвинут! — усмехнулась Ирина, думая о чем-то своем. — Если я соглашусь и родители увидят этот фильм, с ними же инфаркт может случиться, сразу с обоими. Тогда придется мне им в больницу передачи возить.

— Такой страшный фильм?

— Вот приедем, я тебе все и расскажу. Как там папа, все у него нормально?

— Плохо, — с лукавой усмешкой вздохнула Наташа. — Переживает. В Кропоткине, говорит, кое-кто уже на «мерседесе» ездит, а он, директор завода, — все еще на «волге». Какая ж это перестройка?

— «Волга» уже не новая, четыре года скоро будет. — Ирина приняла шутку всерьез.