Просто об искусстве. О чем молчат в музеях

Датировка «Давида» не ясна, но мы будем соглашаться с теми, кто датирует её 1440-ми годами (то есть на момент создания скульптору было около пятидесяти). Магдалина же создана в последний период творчества художника. Мой ассоциативный ряд для «Давида» – Ренессанс, гордость и гордыня, красота. Для «Магдалины» – средневековье, аскеты, фанатизм, флагелланты.

Мы можем обратить внимание на влияние задачи и материала на конечный результат. Давид предназначен для публичного кругового осмотра. Он воспринимается силуэтом, одинаково сексуальным с любой из сторон. Магдалина, вероятно, была заказана для флорентийского баптистерия, это более камерное произведение. Как и в живописи, здесь важны детали, и мы постигаем замысел только сопоставив их между собой.

Бронза – это насыщенный цвет, на котором лежат яркие блики. Произведению нужен простор, оно лучше смотрится издалека. А дерево впитывает свет, замысел раскрывается только вблизи. Вообще поверхность этой скульптуры напоминает о живописи импрессионистов.

Если поместить «Давида» в тесное пространство с тусклым светом, а «Магдалину» выставить на залитую солнцем площадь, эти великие произведения многое потеряют.

Джованни Беллини. Ной с сыновьями

Движения закольцованы, объем строится при помощи постепенного насыщения тона. Традиционно у Беллини (да, коктейль назван в его честь) все кротки, нежны. Может быть, в силу однородности характеров, все фигуры кажутся прежде всего объемами, сверхчувствительными к свету.

Джованни Беллини. Ной с сыновьями

Лоренцо Коста. Благовещенье

Лоренцо Коста мог изобразить Богоматерь, которая увлеченно, как современная студентка, читает книгу, сидя на попе. А русский иконописец – нет.

Лоренцо Коста. Благовещенье

Лоренцо Коста – художник второго ряда. Посмотрите, как схематичны складки плаща Богоматери. Голубь кажется вырезанным и наклеенным на фон, а его движение – изображенным умелым ребенком или примитивистом.

СТРАХ ПЕРЕМЕН

Боттичелли прежде всего – декоративный художник. Его персонажи движутся плавно, как модели в видеоарте. Отстраненная безэмоциональность его Венер может быть связана с нежеланием вносить тяжесть характера в мир красоты. Именно красота вкупе с отстраненностью создают желание приблизиться и «разгадать» загадку.

Вспомните молодую Монику Беллуччи. От зависти можно было бы сказать: «Конечно, с такой фигурой она может просто ходить туда-сюда». Однако, имея некоторое уважение к жизни, заметишь: «Господь так щедро одарил ее, что она может просто быть. Красоты достаточно».

Боттичелли. Мистическое распятие (около 1500)

Если бы биография художника была однородна, мы остановились бы на этом. Если бы существовал только период, когда у Боттичелли была мастерская, получавшая заказы от флорентийской элиты, мы говорили бы о поэзии Полициано и философии неоплатонизма при дворе Лоренцо Великолепного. И, конечно, о Симонетте Веспуччи, чей образ так совпал с тоской по красоте одинокого Боттичелли, что велико искушение считать: именно ее он любил и рисовал всю жизнь. Боттичелли действительно писал один женский образ. И возможно, первая красавица Флоренции, которая умерла в 23 года, была на этот идеал похожа.

Но «золотой век» закончился. Боттичелли увидел падение дома Медичи, пережил правление Савонаролы и забвение своего искусства. Считается, что он искренне поддерживал харизматичного, сильного духом монаха в момент, когда тот захватил власть во Флоренции. Однако Александр Степанов указывает, что художник продолжал передавать письма для оставшихся в городе сторонников семьи Медичи, чего не могло быть, если бы он искренне любил знаменитого проповедника. При этом совершенно очевидно, что казнь Савонаролы отразилась на последних произведениях живописца.

Боттичелли. Мадонна Магнификат (1481–1485)

Наверное, сам Боттичелли, если бы у нас появилась возможность взять у него интервью, запутался бы, объясняя свои чувства. Фанатики никогда не захватывают власть над сытыми и довольными людьми. Что бы вы, как производитель предметов роскоши, стали делать, если бы на главной площади вашего города запылали костры из картин? В такой ситуации вполне разумно тоже бросать в костер наименее ценные из своих работ. В городе, истощенном бедностью и войнами, «плаксы» – сторонники Савонаролы (в основном из бедных слоев населения) – врывались в дома, забирая «предметы суеты». Притвориться сумасшедшим, когда вокруг беснуются, гораздо дешевле, чем взывать к разуму. Кстати, если бы Савонарола догадался засылать папе Римскому долю собранных «предметов суеты», мы знали бы совсем другую историю Флоренции.