Читаем Просто об искусстве. О чем молчат в музеях полностью

Чудом оказавшись ребенком во дворце фараона, Моисей получает лучшее на то время образование. Защищая еврея, он убивает египтянина и сбегает из страны. Обустроившись с нуля, обзаведясь семьей и, по всей видимости, хорошо изучив пустыню, он возвращается в Египет. Ему за пятьдесят. И в крови у него тяга к социальным экспериментам.

Моисей собирает рабов, привыкших жить с небольшим, но фиксированным пайком, и уводит за собой в пустыню. И они идут. Ноют, ропщут, но идут. Брат Моисея – Аарон – вышел на переговоры с фараоном в 83 года. Своего брата перед этим он не видел 60 лет. Но ведь снялся с насиженного места и пошел за ним.

И даже сгоняют другие народы с земли, которую выбрал для них Моисей – гневливый хозяйственник, который ходит по лагерю и зудит, что экскременты надо закапывать в землю. Как ни странно, именно то, что раздражает критиков Библии – глупости и ошибки героя, подробности бытового характера – убеждает меня в том, что история Исхода была написана по следам реальных событий.

Вымыслом могут оказаться эпизоды с казнями египетскими и превращением посохов в змей. Если, конечно, Моисей, как некогда Вольф Мессинг, не владел приёмами массового гипноза. Кстати, некоторые считают падающих с неба лягушек и превращение воды Нила в кровь реальностью, случившейся вследствие падения кометы и нашедшей отражение в эпосе многих народов.

Существует гипотеза, согласно которой Моисей был не евреем, а египтянином; сыном принцессы, а значит, наследником трона. В этом случае он искал в жизни драйв. Нашел. Вынужден был бежать, ибо за найденный им драйв казнили. Вернулся через шестьдесят лет, чтобы получить свой собственный народ и возможность построить государство с нуля.

Как вы помните, по итогам мероприятия с тельцом было казнено три тысячи человек.

Ряд толкователей считает, что Моисею было от чего взбелениться. «И поднялись забавляться» они расшифровывают как указание на сексуальную оргию – так тогда служили многим богам. Ну а поклонялись тельцу, как указано в писании, только мужчины. Нашего героя раздражали геи, скотоложцы и клиенты платных дев. Ему нужно было много здорового потомства.

Моисей разъярился так, что разбил скрижали завета из небесного сапфира, ради получения которых перед этим медитировал 40 дней.

Подслушав обвинения в растрате, Моисей сделал полный отчет о стоимости сооружения Храма, добровольно стал первым лидером демократического характера.

В пустыне евреи, начисто забыв об унижениях рабства, с тоской вспоминали вкусную еду. Также их раздражал запрет Моисея на близкородственный коитус, разрешенный в Египте. Господь предлагал Моисею выжечь глупых евреев, и произвести от него новый народ. Конечно, этот разговор мы знаем со слов только одного из участников. Но ведь Моисей мог назначить преемником своего сына, а выбрал Иисуса Навина, который больше подходил на эту должность.

То, как умерли Моисей и его брат Аарон, еврейские мистики называют «поцелуй смерти». Говорят, она переживается не как боль, а как высшее наслаждение.

Лоррен. Пейзаж с Аполлоном и Кумской сивиллой

Во-первых, сивиллы – это языческие пророчицы. Их подняли из небытия христианские мыслители, потому что вроде бы одна из них сказала, что будет дева, которая родит особенного младенца. Вероятно, из-за нехватки обаятельных персонажей ими чисто эстетически уравновесили суровых библейских пророков.

Про сивилл практически ничего не известно – только обрывки легенд. Одна из самых интересных – про Кумскую, конечно. Во-первых, ее изображают и молодой, и древней[27]. Во-вторых, она не отдалась Аполлону и осталась жива – без того, чтобы превращаться в дерево[28].

Аполлон сам предложил ей секс.

– А что ты мне дашь?

– А что ты хочешь?

– Столько дней, сколько песчинок на морском берегу.

– Хорошо. Только мы должны будем удалиться от твоего родного берега, потому что если ты увидишь его еще раз, то умрешь.

Они уехали. Скоро Аполлон испарился (она еще легко отделалась) и только через двадцать лет сивилла поняла, почему он так легко согласился дать ей бессмертие – главное, что отличает богов от людей. Ну, кроме ядерного оружия у Зевса, конечно. Она попросила вечную жизнь, но забыла попросить вечную молодость. Тело продолжало свой путь. Сивилла одряхлела и уже не могла ходить, солнце слепило глаза. Она по-прежнему пророчествовала, но жила уже в пещере, куда ей спускали еду.

Сивилла молила о смерти и, прослышав о ее несчастье, потомки ее бывших соседей прислали ей глину с родного берега, увидев которую, она смогла испустить дух.

Такие маленькие фигурки, как эти, называют стаффажными. Они держат глубину пространства, оживляют композицию. Кабинетные пейзажи выполняли чисто декоративную функцию. Чаще заказывали пару, чтобы повесить по обе стороны камина.

Изготавливая крупные, наполненные воздухом и светом пейзажи, Лоррен размещал в них фантазийную архитектуру, иногда напоминавшую знаменитые развалины. Отмечают влияние театра классицизма, а конкретно сценографии, на его композиции.

Перейти на страницу:

Все книги серии Искусство с блогерами

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Исповедь литературоведа. Как понимать книги от Достоевского до Кинга
Исповедь литературоведа. Как понимать книги от Достоевского до Кинга

В этой книге нет больших литературоведческих анализов. Да и какой в них смысл после трудов Бахтина, Лотмана, Дунаева и Набокова? Перед вами история о том, как литература переплетается с жизнью обычного человека и как в ней можно найти ответы на все важные вопросы – стоит лишь подобрать правильный момент для чтения, увидеть и услышать подсказки, которые спрятали писатели в страницах своих трудов.Автор этой книги, филолог, журналист и блогер Николай Жаринов, рассказывает о книгах, которые сопровождали его на протяжении самых значимых и переломных событий в жизни. Мы видим, как с возрастом меняется отношение к «Преступлению и наказанию» Достоевского, почему книги Кинга становятся лучшими друзьями подростков, и как Бунину удавалось превращать пошлые истории в подлинное искусство.Это исповедь, от начала и до конца субъективная, личная, не претендующая на истину. Спорьте, не соглашайтесь, критикуйте – ничто не возбраняется. Ведь по-настоящему литературу можно понять, только проживя ее через собственные эмоции.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Николай Евгеньевич Жаринов

Публицистика / Учебная и научная литература / Образование и наука
Апокалипсис в искусстве. Путешествие к Армагеддону
Апокалипсис в искусстве. Путешествие к Армагеддону

Книга «Апокалипсис», или «Откровение Иоанна Богослова», – самая загадочная и сложная часть Нового Завета. Эта книга состоит из видений и пророчеств, она наполнена чудищами и катастрофами.Богословы, историки и филологи написали множество томов с ее толкованиями и комментариями. А искусствоведы говорят, что «Откровение» уникально в том, что это «единственная книга Библии, в которой проиллюстрирована каждая строчка или хотя бы абзац». Произведения, которые сопровождают каждую страницу, создавались с III века до начала XX века художниками всех главных христианских конфессий. И действительно проиллюстрировали каждый абзац.Это издание включает в себя полный текст «Апокалипсиса» по главам с комментариями Софьи Багдасаровой, а также более 200 шедевров мировой живописи, которые его иллюстрируют. Автор расскажет, что изображено на картинке или рисунке, на что стоит обратить внимание – теперь одна из самых таинственных и мистических книг стала ближе.Итак, давайте отправимся на экскурсию в музей христианского Апокалипсиса!

Софья Андреевна Багдасарова

Прочее / Религия, религиозная литература / Изобразительное искусство, фотография
Омерзительное искусство
Омерзительное искусство

Омерзительное искусство — это новый взгляд на классическое мировое искусство, покорившее весь мир.Софья Багдасарова — нетривиальный персонаж в мире искусства, а также обладатель премии «Лучший ЖЖ блог» 2017 года.Знаменитые сюжеты мифологии, рассказанные с такими подробностями, что поневоле все время хватаешься за сердце и Уголовный кодекс! Да, в детстве мы такого про героев и богов точно не читали… Людоеды, сексуальные фетишисты и убийцы: оказывается, именно они — персонажи шедевров, наполняющих залы музеев мира. После этой книги вы начнете смотреть на живопись совершенно по-новому, везде видеть скрытые истории и тайные мотивы.А чтобы не было так страшно, все это подано через призму юмора. Но не волнуйтесь, никакого разжигания и оскорбления чувств верующих — только эстетических и нравственных.

Софья Андреевна Багдасарова

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее