Просто первая любовь (СИ)

— Не скажи. В моей жизни был случай, когда мальчик упал в холодную воду зимой. Его вытащили, но он потом долго болел. В результате он ослеп, стал слабоумным, мучился головными болями и этим принес много горя своей семье. Ты хотел бы такую судьбу своему другу? Или другую девушку вытащили из горящего дома с сильными ожогами, которые ее обезобразили и лишили здоровья. Она прожила сорок лет и ни разу за эти годы не вышла из дома, чтобы людей не пугать. Творец забрал твоего Дика потому, что сильно его полюбил и избавил от дальнейших страданий, не просто так же! Смотри на смерть Дика с таких позиций. А вот ты пока не должен умереть, твоя миссия на земле еще не выполнена и, очевидно, судьба твоя тесно связана с судьбами других людей, поэтому придется терпеть и жить.

Я печально молчал, сжав губы. Аргументы были железными. Сказать в ответ было него.

После этого разговора я отослал своего слугу в усадьбу, чтобы он проведал Кристину и передал ей деньги. Ведь она должна была скоро родить. Старик привез нерадостные вести. Матушка Дика скончалась, она не перенесла смерти любимого старшего сына, отец тоже умер, шел ночью пьяный, свалился в овраг и сломал шею. Родитель Дика выполнил, блин, свою миссию на земле.

Кристина осталась одна, на сносях, обремененная заботами о братьях и сестричках Дика. Успокоило меня лишь то, что ей срочно подыскали мужа, человека работящего, доброго и заботливого, правда, имеющего недостаток. Он был глухонемой, но, учитывая то, что все здоровые мужчины были на войне, этот вариант оказался не плохим. По словам Гаврилы, бедная женщина смирилась со своей судьбой, чего никак не мог сделать я.

Гаврила уговаривал меня съездить в усадьбу самому и посетить могилу Дика. Он убеждал меня, что душа моя тогда успокоится, и мне станет легче.

Как-то ночью меня вдруг посетила мысль, что зря я, пожалуй, отговорил Дика от похода на фронт. Возможно, он предчувствовал, что дома его ожидала смерть, вот и стремился покинуть родные края. Эта мысль настолько потрясла меня, что я прорыдал до рассвета. Гаврила слышал, как я надрываю свое сердце, и не находил слов, чтобы меня утешить.

Следующей вестью было то, что Кристина родила мальчика. Узнав это, мне вдруг стало немного легче. Родился сын Дика! Все же, он ушел, но оставив свой след на этой земле. Малыш будет жить, расти, носить имя отца, превратится в мужчину и влюбится, тоже испытает свое горе и свое счастье, ведь все на этой земле имело начало и конец.

Закончился учебный год и наступили каникулы. Летняя пора будоражила душу, навевала воспоминания. Неожиданно меня безудержно потянуло в усадьбу. В самом деле, нужно было навестить маму, посетить могилу Дика, да и на ребенка его хотелось взглянуть. Когда я представлял рыженького и темноглазого малыша, то на душе моей теплело.

Однажды я сообщил Гавриле о своем решении съездить домой. Старик очень обрадовался, стал бодро собираться, но на кануне нашего отъезда ему вдруг вступило в спину, и он даже не смог подняться с постели.

— Езжай один, уже большой, — сказал мне Гаврила, — надеюсь, что с тобой ничего не случится, и ты не заблудишься. А за мной присмотрит твой дядя. Натру спину и буду лежать. Ох, старость не радость.

Итак, погожим утром, я выехал в усадьбу без всякого экипажа, верхом на лошади. Такую дальнюю конную поездку я еще никогда не предпринимал, но это было гораздо быстрее, чем в повозке. Я всем сердцем стремился домой, туда, где был так счастлив, туда, где навсегда осталась моя первая любовь. На тракте было тихо и спокойно, я лихо обгонял обозы и редкие экипажи.

Подъезжая к усадьбе, я заметил впереди повозку, нагруженную мешками. Сверху сидел какой-то крестьянин. Один из мешков неожиданно съехал и упал на дорогу. Крестьянин не заметил этого и безмятежно продолжал свой путь.

— Эй! — крикнул я. — Остановись! Мешок уронил!

Крестьянин обернулся на звук моего голоса, ловко соскочил со своей телеги и, прихрамывая, поспешил к оброненной поклаже.

Что-то ухнуло в моем животе, сердце учащенно забилось, я пристально всматривался в его фигуру. Он хромал. Не может быть! Я пришпорил коня и вскоре поравнялся с ним. Парень суетился вокруг мешка, потом поднял голову на меня и выпрямился.

Я издал сдавленный и изумленный стон. На меня смотрели глаза Дика! Это был он! Ослепленный солнцем и своим невероятным видением, я вдруг почувствовал, что голова моя закружилась, и стал падать со своего коня на землю. Сильные руки подхватили меня, и больше я ничего не помнил.

Как долго я был без сознания, не известно. Очнулся я от того, что рот мой обожгла жидкость. Я приоткрыл глаза и закашлялся. Надо мной было небо и все мерно покачивалось. С трудом я сообразил, где находился и понял, что со мной.

Я лежал в повозке того крестьянина, мы ехали по дороге, а моя лошадь, привязанная, шла следом. Парень отстранился, отнимая от моих губ флягу с вином.

— Ну, и напугал ты меня, барин, — говорил он. — Что это тебе вдруг вздумалось падать?