Просто первая любовь (СИ)

На крыльце стояла Кристина, которая, услышав наши крики, выбежала из дома и услышала часть разговора. Лицо ее было бледным, но она уже улыбалась, поняв, что случилось чудо, и война не отнимет у нее мужа. Я скользнул взглядом по ее стану. Беременности еще пока не было заметно, срок слишком мал.

— Давай, заходи, Эмиль, — стала горячо приглашать она. — Дик, не стой, принеси еще дрова, нужно подбросить в печку.

— Ну, спасибо тебе, — пробормотал Дик, прожигая меня взглядом черных глаз, — ты разбил все мои мечты.

Он, прихрамывая, направился в дровник. Я злорадно хмыкнул ему вслед. Кристина, сияя, словно солнце, смотрела на меня с обожанием. Мне было даже смешно, но все же радовала ее доброжелательность ко мне, и что жена моего любовника не оказалась мегерой.

Комнаты их доме оказались теплыми, уютными и прибранными, демонстрируя старания Кристины. Отец его беззаботно храпел на печке, у этого человека никогда не было никаких проблем, кроме, где бы достать выпивку. Матушка ушла проведать подругу, а младшие дети где-то носились. Кристина растопила самовар и поставила на стол ватрушки с вареньем. Я с трудом стянул с ног мокрые сапоги и поставил их к печке сушиться.

Вошел Дик, с грохотом опустил на пол корзину с дровами и вновь вызверился на меня:

— Что же скажут люди? Все идут на фронт, а я нет! Как я это объясню?

— Сиди дома, инвалид, — сказал я и улыбнулся ему очаровательно и невозмутимо.

Дик вышел, в сердцах громко хлопнув дверью. Очевидно, отправился к своим более удачливым друзьям, которые под громкий плач и вопли своих родных собирались на верную смерть.

— Спасибо тебе, Эмиль, — растроганно сказала Кристина. — Я не могла его удержать, отправляла к твоему отцу за справкой, но он не захотел меня слушать. Тогда и послала брата сообщить тебе эту жуткую новость.

Я кивал. Но ведь Дик знал еще не все. Я не успел сообщить ему о своем отъезде. В душе стала подниматься обида на него. Ему было совсем не интересно, как я живу. И он был готов пойти в солдаты и бросить меня!

Я просидел в гостях около часа, пока моя обувь не высохла, съел пару ватрушек и напился горячего чаю. С Кристиной говорить было не о чем, да и в моем случае, не совсем прилично. Вскоре я засобирался и вышел во двор. На скамейке со стороны улицы, на бревне, сидел Дик и курил самокрутку. Я невольно залюбовался им, его осанкой, широкими плечами, длинными ногами, лицом, таким красивым и родным, и робко к нему приблизился. Парень мой улыбнулся. Вроде, он уже отошел от своего гнева.

— Ты прав, — сказал он. — Мне нельзя на войну. Но, блин, так хотелось!

— Я уезжаю завтра, — поспешил сообщить я, пока он вновь не убежал, или что-то не случилось.

— Надеюсь, не на фронт? — пошутил Дик.

— Нет, в город. Отец мой так решил.

И я пересказал ему всю утреннюю беседу с отцом. Дик постепенно менялся в лице.

— Как же так? — пробормотал он в смятении. — Значит, он обо всем догадался, и о нашей связи, и про убийство. Ох, Эмиль. И что же теперь делать?

— Ничего не сделать, — сказал я со слезами в голосе. — Мне придется уехать.

Я жадно смотрел на него, стараясь сохранить в памяти каждую черточку такого любимого лица. Мне надо было спешить. Отец был дома, и наверняка уже заметил, что меня нет в усадьбе. Учитывая нашу ссору, испытывать его терпение было опасно.

— Я провожу тебя, — вызвался Дик.

Мы шли по дороге.

— Как же я буду без тебя? — убито бормотал он. — Для меня разлука с тобой хуже смерти.

— А как бы ты на войне без меня был? — с едким сарказмом спросил я. — Ты даже не спросил моего мнения. Решил просто сделать ноги из деревни и начать новую жизнь в другом месте.

Дик неожиданно схватил меня за руку и увлек в сторону от дороги. Укрывшись в лесу, мы прислонились к толстому стволу ветвистого дерева. Дик быстро расстегнул мой полушубок и свой тулуп. Еще момент, и мы слились в жадном поцелуе. Его руки страстно шарили по моему телу, мяли и гладили его. Я постанывал от неожиданной ласки и удовольствия. Сегодня нашим приютом было дерево в лесу. Больше не было места для нашей любви в этом мире. Я просунул руку ему в штаны и стал ласкать его член своими тонкими пальцами, ощущая, как напряглись мышцы его железного пресса. Дик тоже стал стонать и двигаться навстречу ласкам моей ладони. Нас окружал холодный воздух и обдувал ледяной ветер, но нам было жарко в пламени нашей страсти. Он кончил, прижимаясь ко мне и вдавливая меня в ствол, от чего я слабо пискнул.

— Я буду приезжать, — сказал Дик, застегиваясь и приводя свою и мою одежду в порядок. — Я тебе клянусь, что приеду, как только предоставится возможность. Я люблю тебя.

Мы подошли к усадьбе. Дику надо было возвращаться, пока нас не увидели. И вдруг меня охватил безудержный страх на грани истерики. Меня окутало предчувствие чего-то ужасного. Я схватил его за руку, не давая покинуть меня.

— Дик, погоди. У меня такое чувство, будто мы больше никогда не увидимся!

Он некоторое время внимательно смотрел на меня, а потом улыбнулся и произнес с нежностью: