Просто поверь в любовь

Когда она подошла к хижине и увидела его, рубящего дрова – с обнаженным торсом, в обтягивающих джинсах, – ее здравый смысл и понятия о морали улетучились. Совсем. Ее охватило страстное желание, с которым она не могла бороться.

Ей не оставалось выбора, кроме как сдаться.

Потому что она знала, была уверена: то, что происходит между ними, нужно исследовать. Она не может выйти замуж за Донована, не выяснив, что происходит между ней и Холденом.

Не потому, что она ожидала, что между ними возникнут долгосрочные отношения. Нет, она была твердо убеждена, что это просто один из приступов безумия, не имеющий ничего общего с реальной жизнью и здравым смыслом.

Но она хотела знать, что такое страсть. И каким может быть секс.

Как она надеялась, это поможет ей наладить интимные отношения с мужчиной, за которого она собралась замуж. Может быть, предназначение Холдена – раскрыть ее сексуальность.

Но какие бы Эмерсон ни придумывала оправдания для себя, главным было то, что она была в его объятиях и он нес ее в хижину, которая оказалась гораздо более ветхой, чем она ожидала.

Она никогда прежде не бывала там, где жили их работники. У нее никогда не было причин для этого.

По ее телу пробежала дрожь, но от холода или от страха, она не знала.

Это было ее странным, неожиданным, запоздалым бунтом. Выбраться из своей комнаты в большом роскошном особняке, чтобы отправиться на встречу с одним из мужчин, работавших на ее отца. Отец пришел бы в ярость, если бы узнал об этом.

Так что он не должен об этом узнать.

Никто не будет ничего знать. Никто, кроме них двоих.

Это будет их порочный секрет. И в настоящий момент она надеялась, что он будет очень, очень порочным. Потому что никогда в жизни она не испытывала таких чувств.

Этого желания раздеться догола как можно быстрее. Оказаться как можно ближе к кому‑то.

Она хотела сбросить пальто и прижаться к его телу. И она никогда в жизни не чувствовала себя так.

Она привыкла быть во всем уверенной. Она знала, почему принимает те или иные решения.

Но в этой стороне своей сущности она никогда не была уверена.

Нет, это не имело никакого отношения к ее внешности. Мужчинам нравились ее формы. Она это знала. В том, что касалось ее тела, Эмерсон не испытывала неуверенности.

Все было в том, что она не знала, на что способно ее тело. Что оно может чувствовать.

И это порождало в ней неуверенность. В своих прежних отношениях она предпочитала не сосредотачиваться на своем удовольствии. Если ее бойфренд из колледжа заметил, что она ни разу не испытала оргазма, он не обмолвился об этом. Но он был очень молод и не очень опытен, так что мог и не заметить этого.

Но она была уверена, что ее второй любовник это знал.

Время от времени он спрашивал ее, все ли у нее в порядке. И она научилась легко отвечать так, чтобы не задеть его эго.

«Так приятно быть так близко друг от друга».

«Мне было очень хорошо».

Однажды, когда он выразил разочарование тем, что она так холодно отвечает на его поцелуи, она просто пожала плечами и сказала: «Я не очень сексуальна».

И она сама верила в это. Она считала, что нет ее вины в том, что она неспособна что‑либо чувствовать в постели.

Но один лишь вид Холдена заставлял ее испытывать такие ощущения, которые она никогда не испытывала прежде в отношениях с мужчинами.

То, как он держал ее тело в своих сильных руках…

Она едва могла дышать. Все мысли покинули ее.

Она чувствовала лишь непреодолимую, горячечную жажду быть ближе к нему, и никогда прежде она не испытывала такого.

Он поставил ее на неровный деревянный пол. Он был очень холодным.

– Я собирался разжечь печь, – сказал он. – Подожди немного, я сейчас вернусь.

И он вышел на улицу, оставив ее стоять посреди хижины, а она на мгновение испытала сомнение.

Неужели она и вправду собирается сделать это?

Она раньше не занималась сексом ради секса. Она занималась сексом лишь в контексте отношений. И она никогда, никогда не была так возбуждена.

И это пугало ее. Не то, что она испытывает только физическое влечение, а то, что оно настолько ошеломляющее.

Она не знала, как это изменит ее. И эта мысль пугала ее. Но не настолько, чтобы она захотела уйти.

Спустя несколько мгновений он вернулся, держа в руках дрова.

Он встал на колени перед печью и начал разводить огонь.

– Я не ожидала, что хижины такие… убогие.

– Да, немного. Ты уже засомневалась?

– Нет, – быстро ответила она.

Если он передумает, если отошлет ее прочь, она умрет. Она была в этом уверена.

Он стоял на коленях около печки, полуголый, и выглядел при этом таким горячим, что она больше не чувствовала холода.

– Понадобится некоторое время, чтобы комната нагрелась, – сказал он. – Но до тех пор я могу согревать тебя.

Он поднялся, отряхнул джинсы и подошел к ней.

Она собиралась оглядеться по сторонам, посмотреть, какая мебель есть в этой комнате. Но оказалось невозможным отвести взгляд от Холдена. И когда он заглянул ей в глаза, она замерла.

Его грудь была широкой, покрытой волосками, а его мускулы – хорошо развитыми.