Просто поверь в любовь

– Это что‑то вроде запоздалой свадебной ночи.

– У нас была свадебная ночь. Я помню это очень хорошо.

– Не такая. Не… – Она сунула руку под подушку и вытащила бархатный футляр. – И нам кое‑чего не хватало.

Она открыла футляр, в котором лежали два металлических кольца – одно широкое, другое узкое.

– Это обручальные кольца, – сказала она. – Одно твое, одно мое.

Он не знал, что сказать на это. Он понятия не имел, что и думать.

Прошедшие несколько недель были замечательными, этого он не мог отрицать. Но сейчас… Он чувствовал себя так, словно она делала ему предложение. И он не знал, как реагировать на это.

– Я хочу носить кольцо, – продолжала Эмерсон. – Поэтому купила их. Вот это – твое. – Она вынула из футляра мужское кольцо. – Я хочу, чтобы ты носил его. А я надену это. – Она взяла узкое кольцо и надела его на палец.

– Я никогда не носил ювелирные изделия.

– Но ты никогда и не был женат. Я знаю, у нас было странное начало, но теперь… У нас неплохо получается работать в одной команде, правда?

Работа, которую она проделала с винами под брендом его сестры, была невероятной, это правда. Она вложила в нее душу, и это удивило его. Это не был просто жест вежливости в сторону его сестры. И когда она спрашивала его о ней, он знал, что она по‑настоящему за нее переживает. Даже их мать не беспокоилась так о Сорайе.

Но Эмерсон, казалось, испытывала искреннее сожаление оттого, что его сестре причинили боль. Она глубоко переживала за нее. А теперь она хотела, чтобы они носили эти кольца. Хотела этим скрепить их отношения.

А почему бы и нет? Она его жена. Она должна носить его кольцо.

– Спасибо, – сказал он и быстро надел кольцо на палец.

Она слегка сгорбилась, и он подумал, что, может быть, она ждала чего‑то другого. Но он же надел кольцо, значит, все в порядке.

Она нервно сглотнула.

– Холден, этим кольцом я беру тебя в мужья. Чтобы отныне быть вместе в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас.

По его спине пробежала дрожь.

– Мы уже произносили эти клятвы.

– Я произносила их, потому что у меня не было выбора. А теперь я произношу их по собственной воле. Потому что я этого хочу. Потому что я согласна с каждым словом. Если все это – винодельня и все остальное – исчезнет, я все равно хочу быть рядом с тобой. Идти с тобой по жизни. Я хочу, чтобы дело было не только в моем отце и твоей сестре. Я хочу, чтобы дело было в нас. И я даю тебе эту клятву словами и хочу подтвердить ее своим телом.

Она начала развязывать маленькие бантики на своем платье, сначала один, потом другой, потом третий, пока платье не распахнулось. Под ним на ней были только маленькие кружевные трусики. Она сняла платье и начала раздевать Холдена.

Она делала это медленно, не спеша. Она уже прежде срывала с него одежду. Она позволяла связывать ей руки. Она отдавалась ему полностью, но даже когда ее руки были связанными, это он был бессильным перед ней.

Но сейчас все было по‑другому. И он чувствовал, что… принадлежит ей.

Ее мягкие, нежные прикосновения, когда она снимала с него рубашку… Ее ласковые руки, расстегивающие ремень на его джинсах… Все это подчиняло его ей.

И каким‑то образом он оказался совершенно обнаженным, в то время как она все еще была в своих кружевных трусиках.

В том, что она делала сейчас, была какая‑то невероятная щедрость. Он не знал, почему именно это слово пришло ему на ум.

Но она полностью отдавала себя ему. Не прося ничего взамен.

Она легла на спину, приподняла бедра и стянула трусики с себя.

Он застонал и накрыл ее своим телом, впившись губами в ее губы.

А она открылась навстречу ему. С готовностью, с невероятной нежностью.

Отдавая себя ему.

А прежде разве кто‑нибудь что‑то отдавал ему?

Никогда.

С самого детства все только брали у него. Но не она. Хотя у нее не было причин быть дающим, а не берущим. Он мог бы списать это на химию, которая существовала между ними.

Потому что в том, что касается секса, когда речь идет о влечении, люди немного теряют рассудок. Но сейчас все было по‑другому.

Для секса не нужны клятвы.

Для секса не нужны кольца.

Здесь было нечто большее.

И это глубоко тронуло его.

Он не знал, что сказать. Он не был уверен, что должен был чувствовать в этот момент. Поэтому просто поцеловал ее. Потому что знал, как это делать. Потому что знал, как ласкать ее и доводить ее до крайней степени возбуждения. Знал, как заставить ее кончить.

И он знал, как получить удовольствие от секса с ней.

Но он не знал, как утолить глубокую, причиняющую боль жажду чего‑то большего.

Он одним движением вошел в нее, и она вскрикнула. Их взгляды встретились, и она коснулась пальчиками его щеки.

– Я люблю тебя.

И эти слова, как стрела, пронзили его сердце.

– Эмерсон…

Она обняла руками его лицо и обвила его ногами.

– Я люблю тебя, – повторила она, выгибаясь навстречу ему.

Ему следовало бы отстраниться, сделать что‑нибудь, чтобы побороть зарождающуюся в его душе панику, но его желание обладать ею было слишком сильным.

Любовь.