Просто... повезло!

Обманчиво мягкий голос вызывал неконтролируемое желание сбежать куда подальше, пусть и с неопределенным исходом.

Желтые глаза нехорошо прищурились, между бледных губ сверкнули острые, звериные зубы.

– Не слышу…

– Понятно, Наставник! – выпалил трясущийся от иррационального ужаса Нимхейн. Нуада благосклонно прикрыл глаза.

– Превосходно… посмотри на себя. Немедленно…

Парень наклонил голову, выполняя приказ и удивленно распахнул глаза. Его наряд практически копировал одеяние Нуады: широкая юбка из странно мягкой кожи, под ней, судя по ощущениям, были надеты штаны и сапоги до колена. Парень притопнул ногой: судя по звуку, подошва толстая, подкованная. Носки сапог и задники так же были окованы, ощущаются тяжелыми. На руках перчатки без пальцев, пояс усилен металлическими бляхами. Что это?

– Это – боевой наряд, – мягко пояснил Нуада, насмешливо наблюдая за учеником. – Тартен скрывает ноги, маскируя передвижение, кроме того, он сделан из особой кожи, так что, неплохо защищает от оружия. Доспех тебе не положен, мал еще, оружие… протяни руку и сожми пальцы.

Выполнив, что было сказано, Нимхейн изумленно выпучил глаза – у него в руке оказался длинный серповидный меч.

– Хопеш?*** Пойдет. А теперь приступим. Встречая перед собой благородного, следует вежливо склонить голову, вот таким образом. Повтори…

Поклон… и следующее, что почувствовал Нимхейн – чудовищная боль в груди и падение. Нуада равнодушно встряхнул копье, сбрасывая с широкого листовидного наконечника кровь, и скомандовал:

– Встань… ты поклонился недостаточно быстро и вежливо. Повтори…

Рана затянулась на глазах, но встать быстро не получилось, и в следующую же секунду копье пробило бок, выворачивая ребра.

– Встань…

Мягкие интонации не изменились, глаза равнодушно проследили, как подросток встал на трясущиеся ноги.

– Выпрями спину, разверни плечи. Ноги чуть шире, ты должен стоять устойчиво… голову выше! Ты потомок Высших, где твоя гордость? Перед тобой тот, кто равен по положению, где твоя вежливость? Лицо должно быть спокойным, не кривись!

Резкий взмах копьем – и горло перечеркнула быстро затянувшаяся алая полоса.

– Голову выше…

* * *

Как только наводящий ужас красавец исчез, обитатели мэнора осторожно вылезли из щелей, куда попрятались при его приближении. Да они крутые маги и все такое, но инстинкт самосохранения никто не отменял, а суицидальными наклонностями никто из них сроду не страдал.

– Ушел? – нервно завертел головой Гарольд.

– Судя по всему, да, – облегченно выдохнул Фредерик.

– Что будем делать?

– Ждать, – мрачно буркнул маг. – И надеяться…

– На что?

– На то, что наш наниматель не откинет копыта и мы не помрем здесь во цвете лет.

Осторожно подошедший Темучин согласно мяукнул, и уставился на закрытую переливающимся радужным полупрозрачным щитом дверь.

* * *

Выучив поклон, Нимхейн получил легчайшее наклонение головы (милостивое, как назвал это Нуада) в качестве поощрения. Наставник слегка приподнял бровь:

– Неплохо… продолжим. Встать ровно, плечи расправить. Хорошо. Руки… свободно вдоль тела, не напряжены. Голову склонить ниже. Так приветствуют тех, кто выше по положению… опустись на одно колено, кулак правой руки упирается в пол, левая придерживает ножны. Повтори…

Свист копья и опять развороченные ребра.

– Повтори…

Раны заживали практически сразу, кровь впитывалась в тело, одежда восстанавливалась. Время или тянулось очень медленно, или стояло. Боль была самой настоящей, одна радость, что быстро проходила, вот только она практически не прекращалась. Нуада пользовался тяжеленным копьем так, словно не существовало таких незначительных мелочей как сила тяжести, инерция и законы физики.

Копье летало перышком, разило без промаха и пощады, пробивая грудь, разрубая кости и легкие, рассекая кожу, словно скальпель хирурга, вскрывая мышцы.

Нимхейн стонал, кричать было нельзя, после первого же раза Нуада с милой улыбкой разрубил ему челюсти, после чего мягко пояснил, что это недостойно воина, наблюдая, как ученик выплевывает зубы и куски языка. Нимхейн только с бешенством покосился, но промолчал: свой выбор он сделал осознанно, и бухтеть и жаловаться не собирался.

Спать, есть, пить, отдыхать… ничего этого не хотелось, а Нуада напоминал машину на вечном двигателе и топливе: быстрый, бесшумный, неутомимый… Жилистое тело было чудовищно сильным, рефлексам мог позавидовать Супермен и все Супергерои скопом, характер прирожденного садиста, наслаждающегося каждым мгновением своего существования и стремящегося поделиться этим наслаждением с окружающими, прибавлял ему харизмы и обаяния, от которых его наверняка бы выгнали даже из Инферно.

Если он специально здесь для того, чтобы выучить одного жалкого полукровку, надувающего щеки, то понятно, с чего он такой жизнерадостный.

Уже к третьему выученному приветствию Нимхейн стал мечтать о мучительной смерти для Наставника. Через десять выученных поклонов мечта стала обрастать подробностями.