Просто притворяемся (ЛП)

– Ты первая, – в отчаянии говоришь ты. – Я тоже хочу полюбоваться на тебя. Хочу увидеть, какая ты красивая. – Ты издаешь еще пару стонов для большей убедительности, и она облизывает губы; эта гвоздика румянца теперь окончательно расцветает на ее груди и поднимается к шее.

– Да, вот так? Вот так, малыш? – Твою мать, ее голос. Тебе не выпутаться из этого живым. Слово «малыш», произнесенное Скалли подобным голосом, станет тому порукой.

– Такая горячая, ты такая горячая, – рычишь ты и даже не притворяешься, что это понарошку, потому что она и вправду чертовски горяча. Она судорожно втягивает воздух, когда понимает, что ты говоришь всерьез.

– Да? – спрашивает она, слегка выгибая спину, и ее симпатичные груди приветственно выпирают из V-образного выреза.

– Да, Скалли, – тихо подтверждаешь ты – не для тех, кто может услышать, а для нее.

– Может, тебе стоит притвориться, что я целую тебя, ну, знаешь, для них… – шепчет она, указывая на стену.

Ты стонешь, потому что именно это ты бы и сделал, поцелуй она тебя, но еще и потому, что она такая чертовски милая, когда смотрит на тебя вот так, со слегка раздвинутыми губами, словно надеется сомкнуть их вокруг твоего члена.

– И затем… затем притворись, что я снимаю с тебя рубашку, провожу пальцами по груди, царапая ногтями волоски на ней… – выдыхает она, и ее пальцы подрагивают на весу, прежде чем она вновь опускает руки на кровать.

– Гоооосподи, – стонешь ты, запрокидывая голову. Боже, что она пытается с тобой сделать?

Нужно поменяться ролями, чтобы довести ее до такого же отчаяния, какое ощущаешь сейчас ты сам. А ты преисполнен гребаного отчаяния.

– А теперь ты, – бормочешь ты, – притворись, что я посасываю то место на твоей шее, прямо там… – Ты протягиваешь руку и проводишь большим пальцем по ее коже под ухом. Ты каким-то образом знаешь, что прикосновение к этому месту сводит ее с ума – ты и сам толком не понимаешь, откуда тебе это известно, но она дрожит, подтверждая твои подозрения.

– О-о, – стонет она и закрывает глаза, так что ты снова проводишь по нему пальцем, пока она не издает судорожный вдох.

– А теперь, – шепчешь ты, – теперь притворись, что я снимаю с тебя блузку, беру твои груди в ладони… – Ты не перегибаешь? Но ее груди – они так близко, так маняще приподняты, практически умоляя тебя… – дразню твои соски сквозь ткань бюстгальтера, пока они не затвердеют. – Твой член больше вообще не пытается, гордо выпирая из штанов.

– О боже, – стонет она, бессознательно скользя ладонями вверх по блузке и поигрывая с грудями, пока не осознает, что делает, однако ее соски твердеют прямо у тебя на глазах, проступая через эту фиолетовую блузку, словно два камешка. Ты стонешь. Ты еще не слишком далеко зашел, иначе она бы не сделала того, что сделала.

Ты испытываешь сильнейший соблазн, но твой мозг сражается с пальцами, не позволяя прикоснуться к ней. НЕ испорти все. Это не по-настоящему, не по-настоящему. Она тяжело дышит, ее грудь поднимается и опадает, а соски взывают к тебе, словно маяки. Ты чертовски потеешь.

– Я хочу прикоснуться к тебе… – стонешь ты, не зная, говоришь ли это настоящей Скалли или притворной, но потребность одна и та же. – Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе, Ск… детка. – Так трудно не произнести «Скалли», но ты не можешь использовать ее имя, не можешь. Во-первых, так ты разрушишь свое прикрытие, но в основном по второй причине, ведь если ты произнесешь ее имя, если ощутишь эти сладкие шесть букв на языке, то сорвешься и будешь трахать ее так яростно, что ее глаза закатятся в череп. М-м, за такое закатывание глаз ты бы дал ей с дюжину медалей. Две дюжины.

– Боже, да, дотронься до меня, пожалуйста, дотронься до меня, – хнычет она. – Пожалуйста, малыш. – И после этого ты уже ни за что не можешь остановиться – ты трешь внутренней стороной ладони о свой пульсирующий член прямо у нее на глазах.

Она втягивает воздух и стонет, ее веки трепещут и опускаются.

– Боже, Малдер, – выдыхает она.

– Продолжайте! – вопит мистер Большая Шишка тебе в ухо. – Кто-то из них слушает у стены, так что продолжайте то, что вы там делаете!

Ты трясешь головой в попытке прочистить ее. Все это НЕ по-настоящему.

Ты гладишь ее по щеке: она горячая и гладкая на ощупь, как те камни, что вы с Самантой нагревали в огне. Ее глаза медленно открываются, и вы смотрите друг на друга. Ее кожа вспыхнула румянцем, лоб покрыт испариной, а с губ срываются отрывистые судорожные вздохи. Она умопомрачительна – просто охренительно умопомрачительна.

– Настало время для главного шоу, – шепчешь ты, а потом медлишь. – Ты в порядке? – Ты готов покончить со всей этой шарадой, лопнуть этот мыльный пузырь, и плевать на Скиннера, если она не в порядке. Пожалуйста, будь в порядке, Скалли.

Она облизывает губы, «о, добрый боженька, пожааалуйста, пусть она будет в порядке», и кивает.

– Да… да, в порядке.

Она наклоняет голову, скрывая от твоего взора чуть заметную застенчивую улыбку, и твое сердце едва не тает от переполняющих тебя эмоций (по правде сказать, твой член тоже готов растаять).