Просто притворяемся (ЛП)

Хотя то, что она делает дальше, убивает тебя, просто нахрен убивает тебя. Она медленно выпрямляется на коленях, пока эти затянутые в ткань цвета винограда груди не оказываются на одном уровне с твоими глазами, и затем заползает дальше на кровать – при этом ее сочная маленькая попка раскачивается, словно маятник. Она как будто нарочно это вытворяет. Она как будто знает, что делает с тобой, и ей это нравится. Она встает на колени на подушках, а потом, черт побери, обхватывает переднюю спинку и оборачивается к тебе.

– Давай уже приступим… – шепчет она, – … малыш.

Из твоего горла вырывается смущающее хрюканье – ты не в силах сейчас даже притворяться джентльменом.

– Ну же, Малдер, – призывным низким голосом подначивает она, – не могу же я одна получать удовольствие.

Она повторяет произнесенные тобой ранее слова и начинает подпрыгивать. Она, мать ее, начинает ПОДПРЫГИВАТЬ – медленно и несильно, так что кровать едва раскачивается, но, хм, да. Раскачивается при этом отнюдь не одна только кровать.

Ты стонешь. Громко. Одного лишь вида ее, подпрыгивающей подобным образом, и различных частей ее тела, тоже подпрыгивающих, и того, как она смотрит на тебя, закусив губу и подпрыгивая подобным образом…

Скажем так: подозреваемых ожидает тот еще сюрприз, если тебе и вправду придется производить сегодня арест.

– Иди сюда, – говорит она, – я тааак сильно тебя хочу. – О, детка, это взаимно. Так что ты подползаешь к ней по кровати, не обращая внимания на оттопыренные спереди штаны, и становишься на колени позади нее.

– Даааа… да…. Так приятно ощущать, – стонешь ты, приноравливаясь к установленному ею ритму и подпрыгивая на кровати вместе с ней. Это просто нелепо, верно? Подпрыгивание, подпрыгивание.

– Что, Малдер? – выдыхает она. – Что приятно ощущать? – Ее губы припухшие и влажные, и она заглядывает прямо в твои глаза. Да пофиг, тебе совершенно наплевать, нелепо это или нет.

– Тебя, – стонешь ты. – Тебя приятно ощущать… твое тело… так чертовски сексуально. – Ты не можешь сдерживаться – твои бедра словно бы по собственной воле двигаются. Ты переводишь взгляд на ее бедра и видишь, что они тоже слегка вращаются с каждым абсолютно нелепым подпрыгиванием.

– Что насчет тебя? – шепчешь ты. – Что приятно ощущать тебе?

– О боже, твой член, – стонет она. – Он такой большооой. – Но в том-то и дело, что она не просто стонет это, нет, – это было бы слишком просто, слишком логично. Это имело бы смысл в этой абсурдной альтернативной реальности, в которой вы вдвоем каким-то образом оказались прямо сейчас. Нет, она стонет это и затем смотрит вниз на твой член. Она смотрит вниз на твой член и ОБЛИЗЫВАЕТ ГУБЫ.

– Да? – Ты начинаешь подпрыгивать быстрее. – Да, ты хочешь его? Ты хочешь мой большой член? – Ты и вправду только что это сказал? Ты сейчас вывернул на очень странную, потенциально неловкую почву, но тебе совершенно все равно. И знаешь почему? Потому что ты и вправду думаешь, что она его хочет.

– Я хочу его, – жалобно стонет она. – О боже, я так сильно его хочу. – Черт, да, она его хочет. Теперь она тоже подпрыгивает быстрее, ее бедра качаются, словно она скачет на гребаной лошади, и ты честно не можешь вспомнить, чтобы был так сильно возбужден за всю свою жалкую жизнь.

Теперь он скрипит – матрас. Нет ничего похожего на этот звук – этот ритмичный стон, это звуковое воплощение страсти. Она стонет очень громко, что только усиливает эффект. Она могла бы получить за это чертов «Оскар». Может, демонстрировала бы его вместе со своей медалью.

Вы смотрите друг на друга. Вы пялитесь друг на друга, ни на мгновение не прекращая подпрыгивать, словно вы на чертовом батуте. Тебе кажется, что ты, возможно, слегка хрипишь, а она, она представляется тебе самым красивым зрелищем из всего, что ты когда-либо видел. Ты полон благоговения перед ней, перед тем, как кто-то вроде нее может фактически существовать и не только в этом мире в целом, но еще и присутствовать в твоей жизни, причем охотно, подпрыгивая рядом с тобой на кровати в этом люксовом однозвездочном номере отеля.

Она снова закусывает нижнюю губу и смотрит на тебя с застенчивой невинностью, а потом… Потом? Потом она просто взрывает тебе мозг.

– Притворись… – говорит она задыхающимся тихим голосом. – Можешь притвориться, что берешь меня сзади. – И с этими словами она подвигается назад и приподнимает попку. НИХРЕНА СЕБЕ. Нихренасебенихренасебенихренасебе.

– Ни хрена себе, – вслух выдыхаешь ты, но при этом слова продолжают непрерывно повторяться в твоем мозгу. Ты почти уверен, что твои глаза закатились куда-то на затылок. Однако этого не произошло, и ты это знаешь, потому что все еще видишь ее перед собой, вцепившуюся руками в спинку кровати, приподнявшую попку и смотрящую на тебя взглядом, недвусмысленно приглашающим трахнуть ее. О, Скалли. О, детка.

Это совершенно ни к чему. Все это совершенно ни к чему. Ты мог бы сделать то, что нужно, ограничившись парой стонов и легким скрипом матраса – ты это знаешь, Скалли это знает. Как все дошло до этой точки, выше твоего понимания.