Просто Рим. Образы Италии XXI

Какой бы он ни был, этот Орацио Фальконьери – о нём известно немногое, – ему явно понравились и Альтана, и все новшества Борромини, что доказывает: по части вкуса он был большой молодец. Борромини семейство Фальконьери покровительствовало до конца его жизни, поручая ему разные дела, и, самое главное, – работы в церкви Сан Джованни деи Фиорентини. Орацио Фальконьери явно узнал имя Борромини и сошёлся с ним во время строительства Ораторио деи Филиппини. Там же архитектор познакомился и с другими важными частными заказчиками – братьями Бернардино и Виржилио Спада. Старший, Бернардино, носил высокое звание кардинала-священника и был очень богат, младший, Виржилио, занимавший при Иннокентии X и Александре VII должность секретного элемозинария папы, был важным администратором: он планировал строительство в Риме. Апостольский элемозинарий – должность, существующая и сейчас. Это глава особого департамента ватиканской администрации, носящего имя Elemosineria Apostolica, Апостольская Элемозинария [elemosina, «милостыня»], организации, занимающейся раздачей папских милостей, как духовных – благословений, так и материальных – денег. Духовные милости приносили немалый материальный доход, так что тайный элемозинарий, в отличие от главного, занимался не благотворительностью, а финансами. Сам Виржилио, судя по его дому, был не сказочно богат, все богатства сконцентрировал в своих руках брат, живший в семейном Палаццо Спада по соседству с Палаццо Фарнезе. За дворцом был огромный сад, выходящий к Тибру, в который упиралась Виа Джулиа. При постройке Лунго Тевере в XIX веке сад от Тибра был отрезан, а его большая часть застроена. Виржилио Спада был в очень тесных отношениях с Борромини, всё время его выдвигал и защищал. В то же время ему приходилось считаться с папскими желаниями: Александр VII благоволил к Бернини, хотя и не доверял ему всё подряд, как это делал Урбан VIII.

В середине 1650-х годов братья затеяли кардинальную перестройку фамильной капеллы, находящейся в Сан Джироламо делла Карита на Пьяцца Фарнезе. Об этой церкви уже говорилось в связи с Филиппо Нери, устроившим здесь свой первый ораторий. Работы финансировал старший брат, а организовывал и наблюдал за ними младший. К строительству был привлечён Борромини, так что во всех путеводителях капелла приписывается ему. Её знают все ценители барокко, хотя доля участия Борромини неясна. Капелла броская оттого, что инкрустирована дорогущими цветными мраморами различных оттенков коричневого и жёлтого. Стены и пол кажутся усыпанными жирными и разлапистыми, как на усольской финифти, цветами. Русские мастера, как и авторы римских орнаментов, вдохновлялись балдаккино-дамаскино, багдадскими шелками; сдержанная пестрота ониксового мрамора эффектно контрастирует с беломраморными скульптурами. Сначала поражает. Потом, приглядевшись, видишь, что архитектурное решение довольно заурядно, скульптура тоже так себе. Весь эффект – работа камнерезов, а Борромини цвет явно не жаловал, предпочитая, как модернист, белый. Лучше всего в Капелла Спада полосатый каменный плат-плащаница, что держат в руках два белых ангела работы Антонио Джорджетти, одного из многочисленных учеников Бернини. Они поставлены посередине капеллы, перегораживая её надвое, что довольно странно. Сами ангелы могут похвастаться только приделанными к спинам очень большими крыльями отличного от их белоснежности более темного оттенка, но плат шикарен так, что голова идёт кругом. «Это такое очарованье, которого просто нельзя выразить словами; вообразите себе: полосочки узенькие-узенькие» – я не в силах придумать ничего лучше, чем вторить просто приятной даме из «Мёртвых душ»; полосочки узости ослепительной, такой плат в магазине Миссони на Пьяцца ди Спанья тысяч пять евро стоит. Может, и больше. Во всяком случае, набросить его на плечи ни феллиниевская Маддалена, ни висконтиевская Бьянка не постеснялись бы.