Просто спасти короля

Крупный господин повернулся к подошедшему господину Гольдбергу и, как бы беря его в свидетели, продолжил, показывая на лезвие. — Во, смотри! Сталь инструментальная, износостойкая, легированная. Заточку и закалку держит так, что мама не горюй! Вот только его сроду никто никогда не затачивал и не закаливал! Чего бы я стал спортивный клинок затачивать?

Господин Гольдберг вгляделся в протянутый к нему меч, и сердце почтенного историка с грохотом свалилось в самый низ живота. Спасибо, не описался… В пляшущем свете факелов угрожающе поблескивали бритвенной остроты лезвия двусторонней заточки. А мелкая штриховка лазерной закалки дополняла невеселую картину. Это было оружие, предназначенное для убийства. Человечка напополам развалить — самое милое дело! Кто бы и зачем ни прислал их в это таинственное подземелье, он явно подразумевал необходимость убивать.

Тем временем, господин Дрон выхватил из кучи доспехов еще пару клинков, по виду — укороченных, чуть изогнутых палашей, на ладонь вытянул один из ножен и, злобным матерком прокомментировав увиденное, захлопнул обратно. Та же участь постигла вытянутую из кучи железа пару разнокалиберных кинжалов.

Все. Закончив ревизию мешка, Сергей Сергеевич присел на поребрик, откинувшись спиной к стене. На несколько мгновений прикрыл глаза, сделал полдюжины шумных вдохов-выдохов, явно успокаивая себя. Ярость, переполнявшая этого уже не молодого, но явно все еще смертельно опасного человека, заставила господина доцента опасливо отодвинуться в сторону.

— Ладно, не ссы, прорвемся. — Неизвестный еще пока господину Гольдбергу спаситель, по-видимому, все же пришел в себя и почти нормальным голосом поинтересовался. — Закурить есть?

— Не курю, — проблеял историк-медиевист, в который уже раз пожалев, что так и не удосужился обзавестись такой полезной привычкой.

— Сам не курю. Так закуришь тут, когда знамя дивизии сперли, — гоготнул спаситель, явно уже полностью восстановивший душевное равновесие. — А знаешь, что там, в мешке осталось?

— Что?

— Туалетная бумага, мля! Рулонов семьдесят, так на глаз, будет. И сигареты, пачек сто. Так что, брателло, придется учиться. Курить, мля, бамбук! И зубные щетки с пастами в карманах. О, а это что? Смотри-ка, перец! В вакуумных упаковках. Да куда же столько, тут его килограмм двадцать будет!

— Если это то, что я думаю, — мрачно пробурчал историк, то перец — вещь, куда как нужная! В те времена, когда носили подобные доспехи, перец — твердая валюта. Золотом по весу.

— Валюта, говоришь? — задумался почтенный олигарх. — Да еще золотом по весу? Хм, двадцать кило золота — неплохие деньги. Надолго хватит, если излишествами всякими не злоупотреблять. Опять же бумаги не пожалели… О, мля, а вот здесь и натуральное золото! Цельный мешок! Килограммов на пять точно потянет.

— Византийские солиды, — тут же прокомментировал увиденное господин Гольдберг, едва лишь горсть монет была извлечена для ознакомления. — Чеканка не ранее десятого века, судя по реверсу.

— Занятно, — нехорошо щурясь, протянул господин Дрон, занятно, мля… Ладно, не знаю, во что мы тут вляпались, но это, похоже, надолго. Давай, что ли краба, знакомиться будем!

— Евгений Викторович Гольдберг, — согласно откликнулся господин историк, протягивая миниатюрную ладонь, — истфак, доцент. Историк-медиевист.

— Ага. Сергей Сергеевич Дрон. — Ни профессию, ни род занятий почтенный депутат добавлять не стал, не без основания полагая, что в городе его и так всякая собака знает.

— Значит историк, говоришь? — господин Дрон злобно оскалился, — это хорошо, что историк. Тут у нас, по всему видать, целая история намечается. Так что, историк — это в самый раз. Ладно, коли уж сюда мой доспех прислали, да железки наточили, стало быть, клювом щелкать не стоит. Так что я, пожалуй, переоденусь. А ты факел возьми, да осмотрись тут пока. Выход ищи.

Пока почтенный историк выбирал себе что-нибудь из кучи брошенных здесь же факелов, пока запаливал найденный факел от тех, что горели на стене, господин Дрон уже начал экипироваться. Не отказывая себе в удовольствии тут же и комментировать процесс.

— Во, полностью моей конструкции аппарат! На вид как бы и реплика. Только ни миланский, ни готику самостоятельно на себя не наденешь, а мой — запросто! Титановый сплав, почти в два раза легче стали, а удар держит — хоть ломом в него бей! По всем щелям и сочленениям кевларовая прокладка идет, а расположение вентиляционных решеток мне по спецзаказу на компьютере просчитывали…

Господина депутата, явно оседлавшего любимого конька, что называется, несло. Я же, государи мои, чувствую здесь настоятельную необходимость сделать по этому поводу некоторые пояснения.

Как известно, человек слаб. И даже лучшие из нас, забравшись на самые вершины человеческого муравейника, не отказывают себе в удовольствии удовлетворять время от времени свои маленькие человеческие слабости. Кто-то коллекционирует океанские яхты. Кто-то предпочитает реактивные самолеты. Кто-то разводит элитных лошадей. Кто-то увешивает бриллиантами топ-моделей, ничуть не смущаясь их костистыми прелестями…