Просто ты умеешь ждать (СИ)

Весной стало немного полегче: как только потеплело начались привычные работы на огороде. После работы Джон дотемна белил деревья, вскапывал землю, высаживал рассаду, выращенную заранее в торфяных горшочках на подоконниках в доме, поливал и пропалывал. Он выматывался за день так, что выпадал из реальности, стоило ему коснуться головой подушки.

Летом наступила пора сбора плодов и ягод. Маленький Эдди увязывался за папой на огород и норовил съесть самую красивую клубничку прямо с грядки. Однако на этом он не останавливался и тянул в рот всё, до чего мог дотянуться, включая зелёные вишни, листья смородины и особо понравившиеся цветы. Заметно сдавший за зиму Пол теперь занимался преимущественно готовкой, потому что ему было уже тяжело работать на огороде и сложно угнаться за пострелом. Вот Джону и приходилось одним глазом смотреть на грядки, а другим - следить за неугомонным малышом.

Пару раз они все вместе ходили в гости к Нэду через черногорскую кладку через обмелевший летом ручей. Ребёнок каждый раз был в восторге и от дороги, и от двухэтажного дома Генри с креслом-качалкой на веранде. Эдди с удовольствием лакомился мёдом в сотах, которым его угощал Генри, и буквально пищал от восторга, глядя на клетки с пушистыми кроликами в саду. У Нэда и Генри вскоре должен был появиться первенец, и Пол уже давал будущим родителям советы по поводу выбора имени. Перед их уходом Генри говорил: «Подождите, сейчас я забью для вас кролика», и Эдди начинал хныкать, что ему жалко пушистого зверька. Тогда Генри говорил: «Так я хороших не трону, я непослушного». «Ну, ладно», - соглашался мальчик, продолжая кукситься, однако не отказывался на следующий день отведать тушёной крольчатины.

В конце июня Джона скрутило из-за течки, которая проходила без альфы довольно болезненно. Омегу лихорадило настолько, что пришлось брать небольшой отпуск, чтобы иметь возможность отлежаться дома. Он и так в последнее время всё чаще ловил на себе похотливые взгляды альф, не хватало ещё, чтобы у кого-то из коллег снесло крышу от запаха течного омеги. Успокоительные и жаропонижающие, выписанные врачом, помогали слабо. Они не могли избавить Джона от болезненного возбуждения и постоянного зуда в заднем проходе, обильно сочившемся вязкой жидкостью с резким запахом. Кровь пульсировала в члене, тело дрожало от неудовлетворённого желания. Постоянно хотелось потереться обо что-нибудь пахом, прижаться к большому сильному телу альфы, вдыхая его мускусный запах, почувствовать, как тебя заваливают на спину и бесстыдно раскинуть ноги, принимая в себя член, толкаться навстречу, выстанывая «Шерлок»… От одних мыслей об этом всё тело сводило судорогой и появлялось искушение выйти со двора и отдаться первому встречному альфе. Но он любил Шерлока и не мог, да и не хотел так поступать. Вот и корчился, тихонько постанывая, в своей постели.

Джон пытался мастурбировать, но это не приносило облегчения. Лишь ощутив внутри своего альфу, он смог бы успокоиться. Прометавшись в полубредовом состоянии трое суток без сна и еды, Джон чувствовал себя совсем больным. Казалось, что у него не болит только ленивый орган. Оставалось выяснить, который из них был самым ленивым. Ибо болело всё: кости, суставы, голова, нещадно тянуло низ живота и всё так же знобило. Джон с трудом пережил этот период, надеясь лишь на то, что когда настанет время следующей течки, Шерлок вернётся домой, и всё будет иначе.

В своих письмах Джон несколько раз спрашивал Шерлока, когда тот вернётся домой или хотя бы приедет на побывку, но тот всегда отвечал ему довольно туманно, мол, вот закончим работу, и тогда…

========== Глава 9 А завтра была война… ==========

Шерлок оказался в одном подразделении с профессором Магнуссеном и майором Бэрримором. Доктора Фрэнклина он больше не видел, однако поговаривали, что тот работает в одной из химических лабораторий, разрабатывающих отравляющие вещества, которые понесёт с собой ракета. Шерлок занимался маршевыми двигателями ракеты, а Магнуссен - рулевыми. Майор Бэрримор был приставлен к их отделу в качестве военного наблюдателя, и без его подписи ни один документ не вступал в действие, а получить её было непросто. Нужно было обосновать все технические решения, ведущие к расходам казённых средств, и только тогда, если Бэрримор соглашался, он давал разрешение на внедрение того или иного нововведения.