Просто жизнь

После возвращения в Союз покупные игрушки, не сразу и не быстро, опять стали накапливаться. Появилось много новых самоделок, поскольку было намного больше подручного материала – фольги, фантиков, яиц, жатой цветной бумаги…. Папа делал клоунов из скорлупы выдутых яиц, разноцветные шарики из скорлупок грецких орехов, обвёрнутых в фольгу, стеклянные сосульки-слёзки из остатков разбитой соседской люстры….

К каждому новому году родители покупали одну-две новых игрушки, а однажды даже купили целых шесть цыплят на прищепках в основании. Золотая кукуруза, салатные огурцы, красные перчики, шары с вдавленными ассиметричными звёздами, часы, чайники, самовары, ярко блестящие картонные петушки и рыбки, грибочки, домики, стеклянные бусы, сосульки… невозможно перечислить всего убранства наших ёлок. Как только у кого-то появлялась новая игрушка, все соседи сбегались на неё посмотреть и восхищались, и радовались, даже больше, чем дети.

К концу семидесятых годов мы с мамой уже жили вдвоём, но в доме временно появилась малолетняя племянница и было решено ставить ёлку. 31 декабря мы с Танюшей наряжали дерево, я вверху, со стула, она – внизу.

Неожиданно раздался звонок в дверь. Принесли телеграмму: вызов на срочные переговоры, на 23.00, с Александрией, городка, где жили сестра с супругом.

Это было время, когда большинство телефонов жили в стеклянных будочках на улице, а чтобы поговорить с кем-то в другом городе, надо было ехать на главпочтамт. Я пыталась успокоить маму, но у обоих на глазах выступали слёзы. Выяснить, что случилось, или хотя бы кто отправил вызов не было никакой возможности. Оставалось ждать вечера.

Мы тихо переговаривались на кухне и вдруг послышалось шуршание и тихое: «Ой…»

– Ёлка! – завопила я и кинулась в комнату.

Подняв ёлку, я обнаружила под ней перевёрнутый стул. И как только я его приподняла, стены сотрясли безудержные рыдания, приходящей в себя от пережитого, Танюши.

Порванные шторы и занавеси, черепки с остатками земли и цветов, порезанный экран телевизора, осколки ёлочных игрушек… и о, счастье: на племяннице ни одной царапины! Весь удар принял на себя, перевернувшийся стул, между сиденьем и спинкой которого она очутилась, как в домике.

Выспросить у Танюшки, что произошло с ёлкой, мы сумели только на следующий день:

– Я тоже хотела положить снежок на ветку, как ты.

– Ватку?

– Да, снежок. Я стала на стул и бросила, а он упал не туда. Я хотела его поправить, но не достала и потянула за ветку, чтобы ёлка наклонилась, и я смогла взять его…

Позднее, когда мы упаковывали игрушки, один большой посылочный ящик из-под них и коробку выкинули за ненадобностью, а оставшийся ящик оказался заполненным едва на треть, вместив в себя и дождики, которые до того лежали отдельно.

– И где же эти игрушки? – спросите вы меня.

Очередной переезд. Теперь уже мой собственный. И они уехали в Житомир, с моей сокурсницей. А дальше я просто не поняла, что произошло, получив от неё письмо, которое оканчивалось, оставшейся до сих пор для меня загадкой, фразой: «Вот была у меня подруга и нет».

Вокруг ёлки. С Новым Годом!

В рассказе «Невезучие игрушки» я упомянула, что 31 декабря нас с мамой неожиданно уведомили о вызове на 23.00 по московскому времени на переговорный пункт главпочтамта для срочных переговоров с Александрией.

Сразу внесу ясность: речь идёт не о многомилионном городе в дельте Нила, а о небольшом украинском городке в Кировоградской области, где проживали в то время моя сестра с супругом.

Выяснить, что случилось, или хотя бы кто отправил вызов не было никакой возможности. Я пыталась успокоить маму, но у обоих на глазах выступали слёзы. Мы еле дождались вечера, и я отправилась на почту.

Вышла из дома я с большим запасом времени. Почти пол часа ожидала троллейбус, затем долго мёрзла, ожидая трамвай. Наконец, преодолев снежную кашу и гололёд тротуаров, я добралась до переговорного пункта – большого зала с размещёнными по периметру тонкостенными кабинками. Отстояв очередь и соблюдя все необходимые формальности, сажусь ждать вызов.

22… 22.30… 23… 23.30… 24… 24.30… И вот, в начале второго ночи уже 1-го января следующего года: «Александрия!».

Бегу, сшибая зазевавшихся посетителей, к кабинке с названным номером и трясущимися руками срываю трубку, даже не успевая прикрыть дверь.

– Вы ждёте Александрию? – уточняет оператор.

– Да, жду!

– Сейчас будем вызывать. Ждите!

В трубке слышны разно-тональные гудки и переговоры на коммутаторах.

– Львов! Львов! Говорите! – это уже александрийская телефонистка.

– Алло! С кем я говорю?

– Подождите! Соединяю…

– Добрый вечер! Люба?

– Люба!

– Люба! Здравствуй! С Новым Годом!

Я в ступоре, не понимаю, что происходит, переживая, что что-то случилось с сестрой.

– Кто Вы? Что произошло?

– Люба, это Галя!

– Галя, Вы кто? Что с моими родными?

– Люба, ты что не помнишь меня?! Я Галя Коваль, мы на стройке вместе работали.

– Галя Коваль? Помню! Что случилось?

– Ничего не случилось, – обижено, – просто хотела порадовать тебя, поздравить с Новым Годом.