Простодурсен. Лето и кое-что еще

– Ты считаешь мои расспросы надоедством. А как я должен разобраться во всех ваших странностях, если нельзя задать тысячу вопросов? Тем более, сейчас я думал задать не тысячу вопросов, а только один. Я собирался спросить, хотите ли вы изюму.

– Он тебе не понравился?

– Да нет.

– То есть понравился?

– Да. Я съел изюмку. Она была странного вкуса, криво-сладкая, с кислинкой и сухая.

– Тогда съешь остальные. На здоровье!

– Я хочу поделиться!

– Хочешь поделиться?

– Хочу. Но изюмок всего три осталось.

– Кто-нибудь желает угоститься изюмом Утёнка? – спросил Простодурсен громко.

– Спасибо! – радостно сказал Сдобсен.

– Какой ты милый! – восхитилась Октава.

– А последняя нам с Ковригсеном напополам, – сказал Простодурсен.

Съесть изюминку – на это тоже уходит время. Но не очень долгое. А потом дождь начинает барабанить с прежней силой, как до изюма.

Сдобсен улыбался и не собирался температурить. Ждать хорошую погоду – в этом он мастер, как выяснилось. Но его раздражали эти походники: только стонут и жалуются, вместо того чтобы радовать себя приятными мыслями о загранице.

– Спасибо, Утёнок, – сказал Ковригсен.

– Да, спасибо большое, – присоединились остальные.

– На здоровье, – ответил Утёнок.

– Э-эх, – вздохнул Ковригсен.

– Угу, – прогудел Простодурсен.

– Ну-ну, – сказала Октава. – Это ведь не первый дождь в нашей жизни.

– Не первый, вчера тоже шёл, – согласился Простодурсен.

– И позавчера, – добавил Ковригсен. – Хотите, отломаю нам кусок коврижки?

– Отличная мысль, – сказал Сдобсен.

– Ой! – вскрикнула Октава.

– Что такое? – удивился Ковригсен.

– Ты мне по носу заехал!

С Исподтихом переждали непогоду. На краю земли топор уходит в воду…

Пронырсен был Пронырсеном и днём и ночью. Нобольше ему нравилось быть Пронырсеном днём. Ночью он иногда думал, каково это – быть другим. Жить с кем-то, кто тебе дорог, а не лежать одному в расщелине, слушая зловещие лесные звуки.

Два дождливых дня Пронырсен провёл с толком. Он сложил камин, благо камней было предостаточно. Возвёл стеночку от дождя. По бокам от камина приделал две сушилки. Здесь он сушил спросонью, а потом складывал её в яму у себя за спиной. Получилась летняя походная лежанка. С каждым днём она становилась мягче и удобнее.

Веток для костра было полно. Гигантское рухнувшее дерево сплошь состояло из них, можно сказать. Даже если он тут до зимы застрянет, всё равно все сжечь не успеет.

Палить в отпуске наломанные без труда ветки – совсем не то же самое, что сжигать добытые потом настоящие дрова. Отпуск не работа, здесь старания и труд в трубу не вылетают. Да и сами ветки – не чета дровам, они не устроят скандала из-за своей недостачи. В отпуске надо транжирить всё, что транжирится, решил Пронырсен. И мнения своего не менял, кидал в огонь ветку за веткой.

Развести огонь вышло у Пронырсена не сразу. Навыка не было: свои-то дрова он никогда не жёг, только складывал в поленницы.

Сначала он хорошенько отругал ветки, чтобы они перестали дурить и немедленно загорелись. Он их корил, обзывал, песочил и чихвостил, но ничего не помогало. Тогда он настругал тоненьких щепок и смешал их с сухой травой – так веткам будет легче загореться. Без толку. Пронырсен разозлился, схватил топор и жахнул в середину костра – развалить его. Искры взвились столбом, и огонь занялся.

Собираясь подкрепиться, Пронырсен теперь грел хлеб на решётке. Еда стала вкуснее и теплее. Он выложил камнями водосток и завернул ручеёк внутрь расщелины. Теперь не надо было мокнуть ради каждого глотка воды.

Когда Пронырсену хотелось развлечений, он просто закрывал глаза. И тогда под шум дождя и треск костра он представлял себе, что это крадётся к его норе страшный и ужасный исподтих. Огромный, пустоголовый, безымянный, но с длинными когтями и острыми клыками. Пронырсен так и слышал, как плотоядно посмеивается исподтих: мол, угодил дурачина Пронырсен в ловушку, сейчас возьму его тёпленького.

Но стоило исподтиху изготовиться к прыжку, как Пронырсен открывал глаза. Исподтих исчезал как по волшебству. Коварные исподтихи – точь-в-точь как наглые напроломсы – не терпят пристального взгляда. Пронырсен часами дурачил исподтиха, гоняя дурня туда-обратно.

Ночью просто открыть глаза не помогало – всё равно ведь темно. Поэтому ночью Пронырсен частенько развлекался, представляя себя кем-нибудь другим. Иной раз он твёрдо решал согнать каменную куропатку с её камня при первом же случае.

В тот день Пронырсен решил смастерить каменную мебель. Стол и пару стульев. Он присмотрел себе несколько плоских пластинчатых камней – из них получатся отличные сиденья для стульев и столешница для стола. Прежде чем приступить к работе, он хотел только последний разок сгонять туда-обратно исподтиха.

Замечательная всё-таки забава! От неё в ногах щекотка, в животе замирание, и настроение делается на пять с плюсом.