Простой план

– Он был таким робким, ранимым ребенком.

– А теперь такой же робкий и ранимый взрослый.

Я нахмурился. Мне хотелось выразить ей свои чувства к брату, поделиться своими переживаниями и отчаянием, которые не давали мне покоя с той самой минуты, как мы расстались с Джекобом.

– А ты знаешь, что он писался в постели? – спросил я.

– Кто, Джекоб? – Сара ухмыльнулась.

– В седьмом классе у него вдруг возникли проблемы с мочевым пузырем. Это продолжалось всю зиму и весну. Мама специально заводила будильник, чтобы просыпаться среди ночи и будить Джекоба, вести его в туалет, но все было бесполезно.

Сара не отрывалась от вязанья. Казалось, она не обращает никакого внимания на то, что я говорю.

– В довершение ко всему я проболтался одному из своих приятелей, и очень скоро об этом узнали все. Вся школа.

– Джекоб был в ярости?

– Нет. Ему было очень стыдно, но это лишь всех подзадоривало. Он не рассказал об этом родителям, так что мне удалось избежать наказания. – Я сделал паузу, задумавшись над этим. – Это был самый жестокий поступок в моей жизни.

– С тех пор прошло так много времени, Хэнк, – сказала Сара. – Готова спорить, что сейчас он даже не вспомнит, что такое было.

Я покачал головой. Мне вдруг стало ясно, что не следовало говорить об этом: рассказ был совершенно некстати, к тому же я сказал вовсе не то, что хотел. А хотелось мне просто выразить свое искреннее желание помочь брату, сделать для него что-нибудь хорошее, изменить его жизнь к лучшему. Но как облечь все это в слова – я не знал.

– Какая разница – помнит он или нет? Вот все, что я сказал.

Поздно ночью меня разбудил шум подъехавшего автомобиля. Сара лежала на спине рядом со мной, дыхание ее было глубоким и ровным. Единственным источником света в комнате был электронный будильник, циферблат которого отбрасывал бледно-зеленые блики на ночной столик и укрытый одеялом огромный живот Сары.

Часы показывали без четверти час. Я услышал, как мотор автомобиля заглох.

Соскользнув с кровати, я босиком прокрался к окну. Небо было чистым. Полумесяц – бледно-желтый, почти белый – завис посередине небосклона. Звезды струили яркий и холодный свет, который, просачиваясь сквозь ветви деревьев, отражался на снегу блестящими искорками. На подъездной аллее, припаркованный к дому, стоял автомобиль Лу.

Я взглянул на Сару, которая дышала все так же спокойно и безмятежно, потом на цыпочках пересек комнату и вышел в коридор.

Уже спускаясь по лестнице, я расслышал, как скрипнула открываемая дверца автомобиля. Еще мгновение – и она опять издала тот же скрипучий звук, только чуть тише – ее явно закрывали.

Подойдя к двери, я выглянул в щель. По аллее, осторожно ступая по снегу, шел Лу. На нем была белая маскировочная куртка; походка его чем-то напоминала нетвердую поступь пьяного. Я не был уверен, но похоже было, что в машине его кто-то ждал. Лу махнул рукой в сторону гаража.

Гараж примыкал к левому крылу дома. Его фасад мне виден не был, и когда Лу приблизился к нему, то исчез из поля моего зрения.

В доме у меня не было никакого оружия. Разве что кухонные ножи, но мне не хотелось бежать за ними и отвлекаться из-за этого от наблюдения.

Лу довольно долго копался в гараже. Двери гаража никогда не запирались, но и поживиться там было нечем. Я уставился на его машину. Там определенно кто-то был – возможно, даже двое.

Миниатюрные дедовские часы Громко тикали в гостиной, и от этого тишина в доме казалась еще более зловещей.

Мне вдруг пришла в голову мысль зажечь свет и тем самым вспугнуть незваных гостей, но я этого не сделал. Я остался стоять у двери, дрожа от холода – в одной пижаме, босиком, дожидаясь, пока появится Лу.

Он наконец показался из-за угла, но направился не к машине, а прямиком к моей двери.

Я напрягся и отступил на два шага назад.

Лу взошел на крыльцо, его сапоги глухо застучали о деревянные ступени – звук напоминал барабанный бой. Он подергал дверную ручку, но дверь была заперта. Тогда он постучал, очень тихо, очевидно, перчатками.

Я не шелохнулся.

Он опять постучал, уже громче, на этот раз кулаком, – помня о том, что наверху спит Сара, я подошел к двери и щелкнул замком.

Приоткрыв дверь, я выглянул наружу и прошептал:

– Что ты здесь делаешь, Лу?

Он широко улыбнулся, показав свои гнилые зубы. Глаза его блестели.

– Мистер Бухгалтер! – воскликнул он, словно был удивлен нашей встречей.

Я нахмурился – выражение его лица тотчас же изменилось, он стал серьезным и мрачным.

– Хэнк, – сказал он, – я здесь, чтобы произвести небольшое изъятие. – Потом, не сдержавшись, хихикнул и вытер рот перчаткой. Я уловил запах алкоголя.

– Иди домой, Лу, – проговорил я. – Разворачивайся и иди домой.

Из приоткрытой двери тянуло холодом, он обжигал мои голые ступни, вызывая в них ломоту.

– На улице мороз, Хэнк, – произнес Лу. – Пригласи меня в дом.

Он навалился всей своей тяжестью на дверь и, когда я невольно попятился, вломился в прихожую. По-прежнему ухмыляясь, он захлопнул за собой дверь.