Пространства и смыслы

Камал ад-Дина в большей степени интересуют отношения правителя Антиохии Танкреда и сельджукского правителя Ридвана. В 1105 г. при Артахе Танкреду удалось взять реванш за поражение при Харране. По словам хрониста, пешие мусульмане устояли, но конница обратилась в бегство[373]. Для норманнов не составило труда истребить пехоту в количестве трёх тысяч человек[374]. Эта победа была большим несчастьем для жителей Алеппо, и Танкред начал совершать набеги в восточном направлении от Антиохии[375].

Из прочтения Камал ад-Дина складывается впечатление, что не норманнские правители Антиохии, а именно Ридван предстаёт инициатором нападений. Норманны, зачастую обескураженные известием о нарушении перемирия, стремятся минимизировать ущерб от сельджукских набегов. Когда Ридван предлагает выплатить Танкреду двадцать тысяч динаров за снятие осады ал-Асариба, тот отказывается под предлогом того, что потратил на отражение сельджукской атаки сумму в тридцать тысяч. При этом неизменным требованием норманнского князя является возвращение своих пленных подданных: армян и мусульманских крестьянок из округи ал-Асариба. Также Танкред успокоил сердца феллахов-мусульман, дав им гарантию безопасности при разрушении стен ал-Асариба[376].

Усама ничего не вспоминает об основателе Антиохийского княжества Боэмунде I, которого он называет «Маймуном». Его первые воспоминания связаны с периодом правления Танкреда, которого он называет первый властитель Антиохии после Маймуна[377].

С ранних лет Усама запомнил жестокость правителя Антиохии Танкреда, который во время перемирия был восхищён мастерством мусульманского всадника Хасануна так, что щедро его одарил. А после окончания перемирия, когда Хасанун оказался в плену у Танкреда, тот приказал выколоть ему правый глаз, чтобы он не мог ничего видеть, когда будет нести щит и закроет им левый глаз. Подобная жестокость кажется запредельной, когда Усама говорит, что Танкред за год до этого обещал освободить Хасануна, если тот окажется у него в плену. Причину несоблюдения Танкредом своего обещания Усама усматривает в языковом барьере, существующем между мусульманами и «франками». Так, по крайней мере, полагал Хасанун, потому что франки говорят только по-франкски, и мы не понимаем, что они говорят[378].

Несмотря на то, что ал-Каланиси больше внимания уделял событиям, связанным с отношениями Дамаска и королевства крестоносцев в Палестине, он особо останавливается на наиболее драматическом эпизоде отношений норманнского княжества Антиохии и Алеппо. Битва при Сармаде, известная по латинским источникам как сражение на Кровавом поле, в представлении ал-Каланиси имеет огромное значение. Это была одна из величайших побед, и за все прошлые века никогда больше исламу не оказывалась такая божественная помощь[379]. В качестве славного знака, символизирующего победу мусульман, ал-Каланиси сообщает о найденных на поле боя трупах нескольких лошадей, которые были так густо утыканы стрелами, что напоминали ежей.

Противостоящие мусульманам норманны Антиохии в терминах священной войны именуются как неверные и заблудшие[380], упрямые неверные[381], нечестивый сброд[382]. По сообщению ал-Каланиси, эта действительно огромная армия, полностью оснащённая и хорошо вооружённая, состояла из франков и армян[383]. Но после уничтожения этой армии под ударами туркмен при Сармине ал-Каланиси признает, что Антиохия лишилась своих верных воинов[384].

Вероятно, что одним из следствий этого сражения явилась долгая полоса мира и спокойствия для жителей Алеппо. Ал-Каланиси с 1120 по 1124 г. сообщает о регулярном продлении мира между франками и правителями Алеппо[385], что привело к следующим последствиям: провинции богатели с обеих сторон, и дороги между их территориями стали безопасными для путешественников[386].

Камал ад-Дин сообщает, что жители Алеппо предпочли призвать «франков» Антиохии против Ильгази ибн Артука и туркменов. Войска Алеппо и Антиохии выступали вместе против сельджуков. На предложения последних о сдаче жители Алеппо отвечали, что не желают никого с Востока[387]. И только вероломство франков заставило отчаявшихся жителей Алеппо принять власть Ильгази[388].

Вероятно, Камал ад-Дин был уверен в возможности существования прочного мира с «франками» и взаимовыгодного процветания Антиохии и Алеппо в том случае, если бы «франки» не так страстно желали лишить ислам всех его владений[389]. С другой стороны, сельджукские правители Востока[390] готовы были пожертвовать своей жизнью в священной войне[391] и стремились к уничтожению могущества «франков» в Сирии.

Описание Камал ад-Дином сражения при Сармаде (битва на Кровавом поле) в 1119 г. является оригинальным и содержит некоторые интересные подробности. Он сообщает, что войско Ильгази было огромным и составляло сорок тысяч человек[392]. В основном это были туркмены[393], которые откликнулись на призыв Артукида и атабека Нуреддина.