Простушка. Лгу не могу

– В последнее время я неважно сплю. – Она прошла мимо меня и открыла шкафчик, доставая миску для себя. Наполнив ее хлопьями, она подошла к кухонному островку и встала напротив меня. – Родители рассказали мне, что произошло у тебя дома… Я понимаю, почему ты не хотела, чтобы они знали, но почему не сказала мне, что она ушла? Я бы тебя не выдала. Я бы попыталась помочь. – В ее голосе звучали нотки обиды.

– Я знаю, – сказала я, помешивая ложкой в миске. Аппетит вдруг пропал. – Но… проблема была не в том, чтобы признаться тебе. Главное – признаться самой себе.

– Что ты имеешь в виду?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Легче было сказать, что она выгнала меня за какой-то проступок. Тогда я могла бы притвориться, что это правда. Это не так больно, как сознавать, что она… бросила меня. Просто бросила.

– У тебя есть идеи, куда она могла отправиться?

Я покачала головой:

– Нет. Она встречалась с каким-то парнем. Наверное, уехала с ним. Кто знает? Как будто это в первый раз.

Я много лет называла свою мать «проблемной», но это мягко сказано. Лет с одиннадцати я никогда не могла знать наверняка, застану ли я ее дома, когда вернусь из школы. Иногда она жила дома месяцами, и все как будто возвращалось в привычное русло. Она могла забыть про мой день рождения или случайно запереть меня в доме, но все равно я знала, что она где-то рядом.

А бывало, что она исчезала.

Я училась в шестом классе, когда она впервые ушла из дома. Она встречалась с одним парнем, Дейвом. Он был моложе ее, и даже тогда я знала, что он неудачник. Однажды я пришла домой и никого не застала. К счастью, к тому времени я уже умела позаботиться о себе. Я питалась хлопьями для завтрака и блюдами из микроволновки, даже когда жила с мамой.

Она вернулась через три дня, загорелая и счастливая. Дейв неожиданно предложил махнуть во Флориду, и она клялась, что оставила мне записку. Как будто от этого было легче.

После Дейва в ее жизни появился Карл.

Карла сменил Тревор.

А потом я перестала запоминать их имена. Не сказать, чтобы я так уж часто видела этих парней. Иногда мама уходила на несколько дней, и позже я узнавала, что она просто жила на другом конце города, ночуя у очередного бойфренда. Иногда она исчезала на неделю – шопинг в Атланте, романтический отдых в Сент-Луисе, прогулка в Чикаго. Она потеряла несколько рабочих мест из-за этих спонтанных поездок.

Поэтому, когда в сентябре прошлого года я пришла домой и не застала ее, меня это нисколько не удивило.

Но неделя превратилась в две.

В три.

В четыре.

Она никогда не пропадала так надолго. В доме стояла зловещая тишина. Кошмары снились мне почти каждую ночь.

Так что я позвонила Эми, сказала ей, что мне нужно где-нибудь перекантоваться. Придумала, что меня выгнали из дома, потому что не знала, как сказать правду: что на этот раз моя мама ушла навсегда. Что она исчезла и вряд ли вернется.

– Мне очень жаль, – сказала Эми. – Но, возможно, все наладится. Мои родители раньше тоже постоянно были в разъездах, и…

– Это другое. Твои родители уезжали, но они оплачивали счета. Они знали, что ты остаешься в теплом красивом доме. Ты могла им позвонить, и ты знала, что рано или поздно они вернутся. От моей мамы нет никаких известий вот уже… пять месяцев. – Я отодвинула миску, так и не притронувшись к еде. – Ее телефон больше не работает. Не удивлюсь, если ее вообще нет в живых.

– Не говори так.

– Даже если я не буду так говорить, я все равно не перестану думать об этом. И это ужасно, но… иногда я задаюсь вопросом: не станет ли мне легче, если я узнаю о ее смерти? Если бы я знала, что она не возвращается, потому что не может. А не потому, что ей на меня наплевать. – Я покачала головой. – Извини. Это ужасно. Ты и так считаешь меня исчадием ада, а тут я еще заявляю, что желаю смерти собственной матери. Хорошая девочка Сонни, ничего не скажешь.

– Я вовсе не считаю тебя исчадием ада, – сказала Эми.

– Нет. Просто плохая подруга. – Я взяла свою миску и отнесла ее в раковину, выбросив еду в измельчитель отходов. Сполоснув миску, я обернулась и увидела, что Эми пристально смотрит на меня.

– Я могу тебе кое-что сказать? – спросила она. – Раз уж мы теперь честны друг с другом?

– Конечно. Что?

Эми закусила нижнюю губу и опустила взгляд:

– Все, что я сказала на днях, – это правда. О том, что ты мной командуешь. Но это не единственное, что меня так разозлило.

– Что ты имеешь в виду?

– Понимаешь, мы всегда были только вдвоем, – сказала она. – Сонни и Эми. Эми и Сонни. Мы были командой. А потом началась эта история с Райдером, и я почувствовала, что нужна тебе только для того, чтобы помочь завоевать его.

Райдер. Одно лишь упоминание о нем вызывало мучительную боль в груди.

Эми продолжала:

– И дело вовсе не в том, что ты вертела мной, как хотела, – я вроде как уже привыкла к этому.

Я поморщилась. Мне совсем не хотелось, чтобы моя лучшая подруга «привыкала» к такому обращению.