Простые люди. Трагедии на каждый день

Она сидела на уроке английского языка. Строгая учительница, блестя стеклами очков, смотрела на нее исподлобья. Катя поняла, что эта мамзеля что-то у нее спрашивает, но не поняла, что. Послушав еще немного, Катя встала и вышла из комнаты. Тут же она оказалась в белом коридоре с высокими потолками и разноцветными колоннами. Под ногами мягко стелился ковер. В конце коридора балкон манил развевающимися занавесками. Катя подошла ближе. Прямо у балкона начиналось шикарное, роскошное Оно. «Наверное, это и есть море», – подумала Катя и рванула по лестнице вниз туда, к огромному шепчущему ласковому зверю…

По дороге ее остановила другая женщина, как две капли воды похожая на мать, только какая-то словно опрятная, в стираной одежде, аккуратная, с прической… Мать не дала Кате покинуть урок английского. Это было что-то новое. Сколько себя помнила, Катя всегда ходила, где ей вздумается. Никто и никогда ее не держал. А тут все наоборот. Стало странно, что кому-то не все равно на ее обучение и жизнь. Это было нагло даже со стороны матери. Никогда ничего, а тут вдруг кто-то предъявляет права! Катя взмахнула палочкой, и мать снова стала похожа на себя: старые треники повисли под брюхом, глаза обросли красными мешками, зубы стали реже, появился знакомый запах…

Нет, к черту эту счастливую семью с ее морем и уроками. Лучше сразу стать взрослой. Взмах палочки, и Катя оказалась за столом с удивительными дамами и собаками, с теми самыми, которых она много раз видела на экране. Правда, вблизи дамы не были настолько хороши. Уродливые неестественные выражения лиц, губы, словно хлопающие друг об друга спасательные круги, ногти, как стадионы… Собаки да, были, и правда, очаровательны.

Катя прислушалась. Говорили о деньгах, о деньгах, о деньгах, о глупых людях, снова о глупых людях. Разговор был захватывающим. Эти некрасивые женщины так много знали о жизни, о том, как надо, о том, почему другие люди несчастливы, каждая из них была успешной. Правду говорят, женщины бывают двух типов: красивые или умные. Эти были сверхумными.

Катя решилась задать им вопрос, который мучил давно: почему некоторые люди бедны и несчастны, и как им выбраться из бедности?!

– Ну, дорогуша, они сами виноваты в своих бедах.

– Как это? – удивилась Катя.

– Да очень просто, – сказала шлепогубая человекорыба. – Что им мешает решить свои проблемы? Например, взять и открыть свое дело, заняться бизнесом…

– А если человек родился у пьющих родителей? Тоже сам виноват?

– А что ему мешает бросить этих пьющих родителей? Поступить в престижный вуз и закончить его с отличием? Сама подумай?! Только его собственная лень мешает! А потом открыть свой салон. Что ей мешает завести свой блог? Прокачать инстаграм? Чтобы ее заметили. Ведь все просто. Пару фоток в инстаграм, и все, разве это трудно? Если ты хороша, то к тебе подписчики валом повалят. Я, например, умею хорошо встать на камеру. У меня с первой фотки три тысячи подписались. Но надо работать много, конечно. Это не так все просто.

Катя лихорадочно соображала, какой еще из видов телесчастья она не попробовала? Со старенького дивана все эти тети и дети завораживали и манили. Но стоило очутиться внутри вожделенной картинки, все оказывалось совсем другим. Здесь было кисло и неинтересно. Здесь было тупо и противно. Это обман, обман! Все эти единороги и эти люди, всё это…

А где же? В чем же тогда? В тех самых минутах с полумертвым отцом? Катя взмахнула палочкой. Теперь она сидела у постели парализованного папаши. Мать орала на нее благим матом. И вдруг Катя поняла. Это было так просто. Счастье – не быть одиноким. Еще взмах палочкой. И вот она – мать и жена. В слегка порванной блузе, напоминающей о былых успехах, с цигаркой, зажатой красными губами в углу рта, еле стоящая на ногах…

Очень болела голова. Ноги тоже тянуло. Дверь в коридор была открыта. Оттуда несся мат и сигаретный дым…

Катя проснулась совсем взрослой. Больше она не верила в чудо. Зато она знала, что делать детей не страшно, просто немного неприятно и потом ноги болят.

«Да, будьте счастливы вы, наконец!»

Дни рассыпались как бусины из дешёвого ожерелья. Лёгкие, как будто пластмассовые, они моментально закатывались в разные уголки памяти.

Она пыталась собрать их воедино и нанизать на личную нить временной последовательности. Отыскивать их в тумане сознания становилось все тяжелее и мучительнее. И тем тяжелее, что находились они в совершенном беспорядке и беспрестанно путались.

Один Она нашла прямо за ножкой низенькой табуретки. Короткое воспоминание. Ножка табурета, на ней большая терка для шинковки капусты. Мамины руки. Мама показывает:

– Вот морковки столько, сколько рука захватит. Кидаешь и мнешь.

Руки у мамы были разные. Ногти не росли почему-то никогда. Были мягкими и быстро ломались. На правой руке они всегда были треугольными, а на левой – закругленными. Позже, когда Она сама квасила капусту, Она постоянно видела эти мамины руки, «сколько захватит».