Простые вещи

Говорить особенно не хотелось. Было приятно сидеть в тишине, пробуя все понемногу: фрукты, сыр, несладкую выпечку. Мы сидели в тени ивы, от озера шла прохлада, поэтому жарко не было. Было… да, хорошо. И Мартин в расстегнутой на верхние пуговицы рубашке с подвернутыми рукавами и слегка растрепавшимися волосами выглядел непривычно… домашним?

Почувствовав мой взгляд на себе, мужчина отвлекся от тщательного намазывания масла на хлеб и неожиданно подмигнул. Я поспешно отвернулась.

– Вас все так же легко смутить, – заметил он.

– Так считаете только вы, господин Шефнер.

– Вы холодно говорите «господин Шефнер», а я слышу за этим – «мой дорогой Мартин», – лукаво улыбнулся он.

Я прыснула и покачала головой.

– Мой доро… Нет, я не могу. Это выше моих сил!

– Тогда просто по имени!

– Разве я вправе? Вы ведь сами всегда говорили, что не стоит мешать личное и работу. Да и не могу я к своему нанимателю обращаться столь непочтительно. Не боитесь, что потом сяду вам на шею?

– Моя шея в полном вашем распоряжении. Владейте и пользуйтесь. А-а-а, вот опять краснеете! Как вы дожили до своих лет и так и не научились флиртовать? – Прежде чем я открыла рот, чтобы сказать хоть что-то в свое оправдание, Шефнер меня перебил: – Нет-нет, не меняйтесь ни в коем случае. Это станет поистине черным днем для меня, когда вы научитесь пользоваться своей неотразимостью как оружием.

– Вы точно там сок пьете? – спросила с подозрением. – Никогда не видела вас таким…

– Каким?

– М-м-м, благожелательным.

«Милым и несерьезным», – не осмелилась сказать вслух. Я все-таки скинула туфли и обвила колени руками.

– Какой вы настоящий, господин Шефнер? – спросила серьезно.

Менталист откинулся назад, глядя куда-то вдаль.

– Не знаю. Не помню. Давно уже не помню… Но в человеке обычно бывает много намешано, София. Разве я не могу быть таким, каким хочу? Хотя бы сейчас?

А ведь он довольно молод для своей должности. Наверняка пришлось много потрудиться, чтобы всего этого достичь. Был ли Шефнер-старший когда-нибудь таким же легкомысленным повесой, как Петер? Мог ли позволить себе влюбляться и делать глупости во имя любви?

Внезапно я с холодной пронзающей ясностью осознала, что я тоже никогда не позволяла себе выйти за собственные рамки. Двигалась вперед, не смотря по сторонам, не давая себе насладиться жизнью. И никогда не рисковала нигде и ни в чем, помимо работы. Но когда-нибудь мне придется оглянуться и понять, что жизнь пройдена, а я… так ни разу и не позволила себе полюбить и быть любимой.

Я легла на спину, закрыв глаза, пытаясь справиться с внезапно появившимися сомнениями в самой себе.

– София?

– Все хорошо, – сказала отстраненно. – Знаете, я сейчас поняла, насколько я похожа на вас. Но вас держит ваша роль, а что держит меня? Ради чего все это?

– Слишком сложные вопросы для обычного пикника, – с грустной иронией сказал Шефнер.

Было слышно, как он звенел посудой и столовыми приборами, складывая их обратно в корзину, но мне не хотелось ничего делать. Опустошенной и потерянной – вот какой я была сейчас. И все же я не чувствовала себя одинокой и несчастной в этот момент. Потому что знала, что именно сейчас не была одна.

Внезапно я ощутила тяжесть на своих ногах. Кое-кто весьма удобно устроил голову на моих бедрах. Протянула руку и коснулась жестких нагретых солнцем волос мага. Не отталкивая, а будто давая разрешение. Мужчина порывисто вздохнул, расслабляясь под небрежной лаской. Я почти осязала пальцами, как исчезает складка между его бровей, а морщинка на лбу разглаживается.

Сейчас такая интимность наших поз не казалось мне ни странной, ни неприличной. В жесте мужчины не было пошлости, как не было ее и в моем прикосновении.

«Мне хорошо с тобой. А тебе?»

«Я могла бы провести так вечность».

Ни он, ни я не произнесли это вслух. Любое слово могло разрушить ту хрупкую близость, что возникла между нами.

Мне было так спокойно в этот момент, что сама не заметила, как заснула.

Проснулась я оттого, что начали замерзать ноги. А вот спине было неожиданно тепло.

Еще бы! Шефнер как-то умудрился, пользуясь моим бессознательным состоянием, переместиться с моих колен и теперь, обняв рукой, прижимал меня к своей груди.

Я повернула голову, чтобы высказать ему свое возмущение, и только тогда поняла, что Шефнер спит. Притом даже мое ерзание в его объятиях не смогло его разбудить. Но и во сне он довольно крепко держал меня, не давая вырваться. Все, что мне удалось, – это развернуться к нему лицом и оказаться в еще более неловком положении.

Кажется, придется все же будить.

– Господин Шефнер, – сдавленно позвала я. Тот продолжал тихо сопеть. Пришлось пойти на небольшую хитрость: – Здесь алертийцы!

Маг нахмурился, но так и не проснулся. Какая беспечность – а еще глава СБ! Попыталась еще раз.

– Петер залез в воду и тонет!

Судьба племянника Шефнера-старшего, судя по всему, мало беспокоила. Хотя, может, он так изощренно издевался надо мной? Я решила проверить свою теорию.

– Если вы отпустите меня, я вас поцелую! – пообещала, не уточняя, что поцелуй будет самым невинным. Может, даже воздушным.