Простые вещи

Сначала я поглядела сквозь щелочку между пальцами. Роанец сидел ко мне вполоборота, стыдливо прижимая к груди рубашку. Я видела его широкую спину с легкими веснушками на плечах. Но не они первыми привлекали взгляд. Сначала мне показалось, что это татуировки – как те, что наносят на себя дикари или эксцентричные особы. Но татуировки обычно были черными, реже – красными благодаря растительному пигменту, вводимому под кожу. Узоры же на спине Анджея Котовского отливали серебром.

Я не удержалась и дотронулась до спины мужчины. Пальцы пробежались по коже, чувствуя неровности краев рисунка.

– Это не татуировка, – прошептала.

– Нет, – сдавленно подтвердил Котовский, который почти не дышал, пока я его касалась.

Посмотрела на Петера, столь же ошеломленного, как и я.

– Ты тоже это чувствуешь?

– Магию? Да.

– Точнее, чары.

Этот человек, сидевший перед нами, был живым артефактом. В него впаяли чары, нанеся их поверх узоров, состоявших из настоящего металла и практически вживленных в спину. Мало было просто выжечь шрамы и нанести поверх серебро – тогда носитель бы попросту умер. Нет, тут, очевидно, поработали целители, затем алхимики и уж потом артефакторы.

– Что это за чары, пан Котовский? – взволнованно спросил мой друг.

– В основном целительские.

Я провела пальцами по выпирающим позвонкам. Анджей дернулся.

– Щекотно, – признался он смущенно.

– Спирали по центру спины нанесены довольно давно, хотя чары обновлялись. Сколько вам было, когда это сделали?

– Я был совсем ребенком, когда мне нанесли первую… татуировку.

– Что-то с ногами? – уточнила. Я не очень разбиралась в целительских чарах, так что это была догадка.

– Не мог ходить. Родился калекой. И родители, как видите, сделали все возможное, чтобы это исправить.

– Что за артефактор с вами работал? – спросил Петер, убирая мою руку от спины роанца. Взгляд его был предостерегающим.

– Абелард Вагнер, ваш соотечественник.

– Я слышала о нем! – воскликнула. И пояснила Петеру: – Дед рассказывал. Они учились артефакторике у одного мастера. Были друзьями, по крайней мере, пока Вагнер не сбежал из Грейдора.

– И что он такого натворил? Убил кого-то или создал что-то такое… по типу того, то мы тут видим?

Я пожала плечами:

– Может, пан Котовский знает?

– Боюсь, нет. Но в Роане его ценили, хотя и побаивались. Фрейлейн София, ваш дед рассказывал что-то о подобных чарах?

Он говорил со мной так, будто мы давно знакомы. Я решила не обращать на это внимания: роанцы всегда были менее сдержанны в своих манерах, чем грейдорцы.

– Нанесенных прямо на тело? Нет. Но у меня есть собственный печальный опыт.

Я задумчиво дотронулась до своих волос. Мне повезло, что я использовала довольно слабые чары, иначе могла лишиться не только локонов, но и жизни. А ведь на Котовском чары гораздо сильнее! Значит, Вагнер как-то смог решить проблему отдачи. Как интересно!

– Вас ведь не просто исцелили, да, пан Анджей? – внезапно спросил Петер. – Что еще сделали с вашим телом?

– К сожалению, не знаю. Несмотря на то, что я смог ходить, здоровье полностью не восстановилось: мучили боли, частые обмороки. Поэтому мастер Вагнер продолжал надо мной работать. Впервые я догадался, что со мной что-то не так, примерно два года назад.

– И как вы это поняли?

– Однажды я очнулся на улице посреди ночи, весь в крови, – будничным тоном ответил Анджей.

Мы с Петером синхронно отодвинулись от роанца.

– О, вам не стоит переживать. Полагаю, я защищался, – только этим могу объяснить то, что утром жандармы обнаружили тела нескольких наемников, которые работали на политических противников моего отца.

– И что по этому поводу сказал мастер Вагнер?

– Ничего вразумительного. Сделал вид, мол, не понимает, что могло случиться. А спустя полгода он умер.

– Убили? – испуганно спросила я.

– Подавился за ужином рыбьей косточкой, – с досадой ответил Котовский. – Роанские артефакторы, к которым я позже обращался, могли поддерживать целительские чары, но с теми, что нанесены поверх, так и не разобрались. И меня это беспокоит. Иногда у меня бывают приступы…

– Ярости? Хотите кого-то убить? – подсказал Петер. – Может, превращаетесь в чудовище и пьете кровь невинных дев?

Я ткнула артефактора локтем.

– Нашел время издеваться!

Пан Анджей растерянно перевел взгляд с Петера на меня. Заметив сочувствие на моем лице, он несколько успокоился.

– Нет, ничего подобного. Сильные мигрени, несколько раз были припадки. Но… на самом деле я кое-что могу.

Котовский пошарил в кармане и достал монетку. А затем двумя пальцами смял ее, скатав в металлический шарик.

– Вы стали сильнее, – спокойно сказал Петер, но я почувствовала, что он готов вот-вот активировать чары на своих боевых артефактах.

– И более ловким, быстрым и точным. Я никогда не промахиваюсь по мишеням.

– Полезный навык. Но зачем вам понадобился я? Притом настолько сильно, что вы подкараулили Софи и навязались ей? – холодно спросил мой друг.

Котовский замялся.

– Тут все сложно.

– Так потрудитесь объяснить, – язвительно сказал Петер. – И оденьтесь, наконец.

Я вздохнула и вновь прикрыла глаза ладошками.