Простым ударом шила. Смерть бродит по лесу

— Не знаю, как вы намереваетесь провести эти часы, — произнес он, — но у меня есть предложение. Надеюсь, тот факт, что оно противоречит всему, что я предлагал раньше, не помешает вам им воспользоваться. Вот вам стол, ручки, чернила и бумага. А еще отличный вид на Тисовый холм. Предлагаю вам сесть и, решительно отводя взгляд от вида за окном, записать подробно и точно все до последней мелочи, какие вы сможете вспомнить с того момента, как миссис Пинк привезли в «Альпы», и до того, как вы поднялись к себе в комнату. Все — понимаете? Все, каким бы мелким оно ни было. Задача покажется вам чрезвычайно скучной, и не могу обещать, что даст хотя бы что-то ценное. Но по возвращении я обещаю прочитать то, что вы напишете, и, может статься, сумею найти там…

— Найти что? — спросил Годфри.

— Не могу вам ответить. Сделай я так, то просто внушил бы вам свои идеи, а мой план состоит в том, чтобы заручиться вашими незамутненными воспоминаниями. Но если я не поистине глупый старик, каким вы, вероятно, меня считаете, правда об этом деле мне известна, и есть шанс, что, сами о том не зная, вы можете дать мне способ доказать ее. Вы готовы попробовать?

Годфри молча сел за стол. Не успел Петтигрю выйти из комнаты, как он начал писать.

Если суперинтендант Тримбл имел, как выразился Годфри, «самодовольную мину», когда выходил из «Альп», то его удовольствие несколько поблекло к концу совещания, которое главный констебль неожиданно созвал тем утром. Мистер Макуильям, как всегда, вежливо похвалил за проделанную работу, однако энтузиазма его словам решительно не хватало.

— Итак, все сводится к одному подозрению, верно? — произнес он. — Улика в виде сережки, которая была у нас с самого начала расследования, наводит на мысль, что миссис Рэнсом находилась где-то поблизости в тот момент, когда совершалось преступление. Свежие показания, какие вы раздобыли (хочу в связи с ними вас поздравить, действительно ценные показания), всего лишь превращают это подозрение практически в уверенность. Но все же достаточно ли этого, чтобы привлечь миссис Рэнсом к суду?

— Я… ну, я бы думал, что да, сэр, — ответил Тримбл.

— Вот как? Когда поблизости находились еще по меньшей мере трое других подозреваемых? У любого из них было достаточно времени избавиться от миссис Пинк и незаметно спуститься с холма до того, как миссис Рэнсом вообще там появилась. Предположим, она скажет: «Я находилась там, но не видела ни миссис Пинк, ни кого-либо еще, поэтому вернулась домой», — и как тогда прокурору, не имея ничего большего, строить обвинение? Кстати, она говорила так, когда вы ее допрашивали?

Тримбл посмотрел на Брума.

— Да, — кивнул сержант. — И еще много чего. Она всякого наговорила, что только попадало ей на язык, и все очевидная ложь. На мой взгляд.

— Вот именно, сэр, — продолжил Тримбл. — Если позволите сказать, во время допроса миссис Рэнсом нагородила кучу лжи: о том, как пошла по верхней тропинке, о том, как встретила Роуза, тогда как в действительности они вернулись по отдельности, и так далее. По-моему, это достаточно доказывает ее вину.

Главный констебль покачал головой:

— Боюсь, мистер Тримбл, вам грозит опасность забыть великолепный абзац в труде «Тейлор о показаниях».

Тримблу, насколько было известно Макуильяму, никак не грозила опасность забыть то, о чем он никогда не слышал, но в присутствии сержанта суперинтенданту пришлось делать все возможное, чтобы скрыть данный факт. Начальник потянулся за потрепанным томом на полке у себя за спиной, нашел нужный отрывок и зачитал вслух:

— «Невиновные под воздействием страха перед опасностью своего положения иногда доходят до моделирования оправдательных фактов. Несколько примеров этого приводится в книгах».

— Каких книгах? — набрался смелости спросить суперинтендант.

— Понятия не имею, — ответил Макуияльм, захлопывая том и возвращая на место. — Но я часто задавался этим вопросом. Однако, поскольку Тейлор давным-давно умер, я об этом, наверное, никогда не узнаю. Уверен, его нынешние издатели уж точно не знают. Однако это не отменяет того, что его фраза должна быть высечена в сердце каждого полицейского. Лгущий свидетель не обязательно виновен! Это приводит меня к следующему вопросу. Если в данном деле лгут не все главные свидетели, то кто из них не лжет и почему?

Тримбл заелозил на стуле:

— К сожалению, я вас не понял, сэр.

— Моя вина. Разноплановый вопрос подобного толка не имеет ответа. Разделим его на части и обсудим их по отдельности. Ваше обвинение против миссис Рэнсом опирается главным образом на показания Тодмана?

— Да, сэр.

— Прекрасно. Если показания Тодмана правдивы, то Роуз и Уэндон лгут. Оставим на время Роуза. Зачем лгать Уэндону?

— Наверное, чтобы обеспечить себе алиби, сэр.

— А зачем ему алиби, если виновна миссис Рэнсом?

— Полагаю, он, как и любой другой, способен моделировать оправдательные факты, сэр?