Простым ударом шила. Смерть бродит по лесу

— Верно. Не более чем шотландцы, или ирландцы, или валлийцы, надо полагать. Но если оставить это, что вы нашли?

— Что и ожидал. Сплошь старые приятели непотребных подлецов: Рабле, «Декамерон», драматурги эпохи Реставрации, «Тристрам Шенди» и недурной перевод Апулея, который я намерен купить себе. По меньшей мере от одного этого орудия разврата жители Маркгемптона будут избавлены. В остальном же, насколько дело касается моего ведомства, им придется рисковать, справляясь самим. А что же вы, сэр? Нашли что-нибудь интересное? — Он посмотрел на книгу в руках Петтигрю. — Вижу, вы читаете историю процесса Аделаиды Барлетт.

— Вот как? — рассеянно промолвил Петтигрю и вернул книгу на место.

— Тут неплохая подборка протоколов старых разбирательств, — заметил Макуильям, глянув на верхнюю полку. — Полагаю, они вас интересуют?

— Не слишком, если вы про суды над убийцами. По-моему, в одной судебной баталии из-за спорного завещания истинной драмы больше, чем в половине этих грязных историй. Однако есть и исключения. Возможно, я ошибаюсь, но, сдается, убийства моей юности были более волнующими, чем те, какие совершаются сейчас. Возьмем, например, Криппена. Вот это был спектакль!

— Криппен, — повторил главный констебль. — Криппен! Да… погоня через Атлантический океан и так далее. Криппен! — сказал он снова, и на сей раз его глаза заинтересованно блеснули. — Было какое-то разбирательство в связи с его завещанием, верно?

— Да, было. И по-своему весьма любопытное. Но почему вы…

— Господи! — внезапно воскликнул Макуильям. — Кажется, я понял!

Он схватил Петтигрю за локоть, да так, что тот поморщился.

— Тут нельзя говорить, — быстро произнес он. — Куда бы нам пойти? Клуб графства через дорогу… В это время дня там скорее всего пусто. Проскользните туда, а я войду следом. Не хочу, чтобы мой суперинтендант видел нас вместе. Я только расплачусь за моего Апулея и вас догоню. Не спорьте, дружище, идите! Если вы не поможете мне сейчас, я арестую вас за помехи следствию! Криппен! И почему, скажите на милость, я не подумал о нем раньше?

Глава двадцать первая. «У Тиса»

— Умный человек наш главный констебль, — заметил Петтигрю, когда они с женой шли от станции к дому.

— Это потому, что он не считает классическую литературу непристойной, или потому, что пришел к тому же выводу, что и ты, Фрэнк?

— Не потому и не по другому, хотя рискну утверждать, что оба эти обстоятельства — признаки недюжинного ума. Что до меня, я выдвинул догадку исходя из неполных сведений. Главный констебль, имея перед собой все факты, тоже прокручивал в голове мою версию, но одно препятствие казалось ему непреодолимым. Когда я, совершенно неосознанно, подал ему разгадку, он сразу в нее вцепился. Из крохотной зацепки сумел вывести, что аргумент, казалось бы, опровергающий его версию, на самом деле лучший довод в ее поддержку. Весьма впечатляюще.

— Значит, все в порядке?

— Хотелось бы так ответить, но нет. Между нравственной уверенностью, кто совершил преступление, и способностью это доказать — целая пропасть, и в настоящий момент будь я проклят, если знаю, как ее преодолеть. — Петтигрю открыл входную дверь дома и огляделся по сторонам. — Интересно, куда делся парень?

В кухне чайная посуда была вымыта и убрана. На столе в кабинете лежала стопочка исписанных страниц. Годфри не было.

— Странно! — удивился Петтигрю. — Он просился остаться к ужину. Наверное, передумал и ушел куда-то.

Сев за стол, он начал проглядывать написанное Годфри. Петтигрю перелистнул всего одну или две страницы, как вдруг воскликнул:

— Господи, помилуй! Вот это очень интересно! Послушай, Элеанор…

Обернувшись, он обнаружил, что жены уже нет в комнате. Остальное Петтигрю дочитал, не найдя ничего любопытного, а после вернулся к фразе, так привлекшей его внимание. Он все еще размышлял над ней, когда вернулась Элеонор. И удивился, увидев ее в пальто.

— Куда ты собралась?

— Я иду ужинать в «У тиса», — ответила она. — И если ты вечером хочешь что-нибудь съесть, то пойдешь тоже. В кладовой лишь объедки, и после тяжелого сегодняшнего дня я решительно отказываюсь даже думать о том, как превратить их во что-то, что можно поставить на стол.

— Ты определенно заслужила ужин в ресторане, — согласился Петтигрю. — Конечно, пусть будет «У тиса». Но как быть с молодым Рэнсомом? Может, нужно подождать? Вдруг он вернется?

— Годфри достаточно взрослый, чтобы самому о себе позаботиться. И вообще, от меня нельзя требовать, чтобы я вела с ним разговоры две трапезы подряд.

— Боюсь, за ленчем толку от меня было мало. Зато от Годфри… Ты только послушай…

Взяв мужа за плечи, Элеанор энергично его встряхнула.

— Мы идем в ресторан, — произнесла она. — И за ужином я надеюсь выпить хорошего вина. А перед этим мы попробуем дорогие коктейли в баре. После ужина будет кофе с ликерами. И все это время мы не будем говорить, не станем даже думать про эту отвратительную, грязную, возмутительную историю, которая последние две недели отравляла мне жизнь. А теперь убери страницы и сходи за пальто и шляпой.