Читаем Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса полностью

Почему же мир теряет веру? Причин тут несколько[1301]. Коммунистические страны XX века запрещали или не поощряли религию, а теперь, когда они пошли по пути либерализации, их граждане не рвутся обратно в лоно церкви. В определенной мере это охлаждение является частью снижения доверия вообще ко всем социальным институтам после пика, пришедшегося на 1960-е годы[1302]. Всемирное движение к эмансипационным ценностям (глава 15), таким как права женщин, репродуктивная свобода и терпимость к гомосексуальности, придало разочарованию в религии дополнительный импульс[1303]. К тому же, когда люди ощущают себя в безопасности благодаря изобилию, медицинской помощи и социальному обеспечению, они больше не умоляют Бога спасти их от гибели: при прочих равных страны с надежными механизмами социальной защиты менее религиозны[1304]. Но самая очевидная причина – сам разум: интеллектуальное любопытство и научная грамотность избавляют от веры в чудеса. В качестве причины, побудившей их оставить религию, американцы чаще всего указывают «отсутствие веры в учение церкви»[1305]. Мы уже знаем, что жители лучше образованных стран менее набожны; кроме того, росту атеизма повсеместно содействует эффект Флинна: становясь умнее, страны отворачиваются от Бога[1306].

Какими бы ни были причины секуляризации, ее история и география опровергают опасения, что без религии общества обречены на аномию, нигилизм и «полное затмение всех ценностей»[1307]. Секуляризация шагает рука об руку с историческим прогрессом, описанным во второй части этой книги. Такие нерелигиозные общества, как Канада, Дания и Новая Зеландия, занимают верхние строчки в рейтингах самых лучших для жизни мест за всю историю нашего вида (с высоким уровнем всех доступных измерению прелестей жизни), а многие из самых религиозных обществ представляют собой настоящий ад на земле[1308]. Американская исключительность поучительна: США религиознее других западных стран и при этом отстают от них в уровне счастья и благополучия, превосходя по показателям убийств, тюремных заключений, абортов, венерических заболеваний, детской смертности, ожирения, отсталости образовательной системы и преждевременной смертности[1309]. Та же закономерность наблюдается и среди пятидесяти штатов: чем штат религиознее, тем хуже живут его граждане[1310]. Причинно-следственные связи, скорее всего, действуют тут в обоих направлениях. Но очень похоже на то, что в демократических странах секуляризм ведет к гуманизму, отбивая у людей охоту молиться, следовать церковному учению и подчиняться духовенству, но подталкивая их к практическим мерам, которые идут на пользу им самим и их согражданам.

~

Сколько бы бед ни творила религиозная мораль на Западе, ее влияние на современный ислам вызывает еще больше беспокойства. Ни одно обсуждение прогресса на нашей планете не может обойтись без упоминания исламского мира, который по ряду объективных причин как будто бойкотирует прогресс, доступный всем прочим. Страны, населенные преимущественно мусульманами, значительно отстают по показателям здоровья, образования, свободы, счастья и демократии, даже если не отличаются по уровню материального благополучия[1311]. Все войны, бушевавшие в 2016 году, велись в мусульманских странах или при участии исламистских группировок; эти же группировки несут ответственность за большинство террористических атак того года[1312]. Как мы знаем из главы 15, такие эмансипационные ценности, как гендерное равенство, личная независимость и политическая активность, распространены в исламском мире слабее, чем в любом другом регионе планеты, включая Африку к югу от Сахары. Мусульманские страны часто не соблюдают права человека и применяют жестокие наказания (порку, ослепление и ампутации), причем не только за настоящие преступления, но и за гомосексуальные связи, колдовство, отступничество от веры и выражение либеральных взглядов в социальных сетях.

В какой мере это отсутствие прогресса является следствием особой религиозной морали? Безусловно, его никак нельзя приписать непосредственно исламу. Исламская цивилизация рано прошла через научную революцию и на протяжении большей части своей истории превосходила христианский Запад по уровню веротерпимости, космополитизма и миролюбия[1313]. Ряд жестоких обычаев, существующих сейчас в мусульманских странах, таких как женское обрезание или «убийства чести» недостаточно добродетельных сестер и дочерей, на самом деле пережиток древних африканских или западноазиатских племенных традиций, хотя их сторонники безосновательно ссылаются на законы ислама. Некоторые из проблем, преследующих мусульманские общества, существуют и в других обремененных природными ресурсами государствах под управлением авторитарных лидеров. Кое-какие только углубились благодаря неуклюжему вмешательству Запада в дела Ближнего Востока, примеры тому расчленение Османской империи, поддержка антисоветских группировок моджахедов в Афганистане и вторжение в Ирак.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Масса и власть
Масса и власть

«Масса и власть» (1960) — крупнейшее сочинение Э. Канетти, над которым он работал в течение тридцати лет. В определенном смысле оно продолжает труды французского врача и социолога Густава Лебона «Психология масс» и испанского философа Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс», исследующие социальные, психологические, политические и философские аспекты поведения и роли масс в функционировании общества. Однако, в отличие от этих авторов, Э. Канетти рассматривал проблему массы в ее диалектической взаимосвязи и обусловленности с проблемой власти. В этом смысле сочинение Канетти имеет гораздо больше точек соприкосновения с исследованием Зигмунда Фрейда «Психология масс и анализ Я», в котором ученый обращает внимание на роль вождя в формировании массы и поступательный процесс отождествления большой группой людей своего Я с образом лидера. Однако в отличие от З. Фрейда, главным образом исследующего действие психического механизма в отдельной личности, обусловливающее ее «растворение» в массе, Канетти прежде всего интересует проблема функционирования власти и поведения масс как своеобразных, извечно повторяющихся примитивных форм защиты от смерти, в равной мере постоянно довлеющей как над власть имущими, так и людьми, объединенными в массе.http://fb2.traumlibrary.net

Элиас Канетти

История / Обществознание, социология / Политика / Образование и наука
Психология масс
Психология масс

Впервые в отечественной литературе за последние сто лет издается новая книга о психологии масс. Три части книги — «Массы», «Массовые настроения» и «Массовые психологические явления» — представляют собой систематическое изложение целостной и последовательной авторской концепции массовой психологии. От общих понятий до конкретных феноменов психологии религии, моды, слухов, массовой коммуникации, рекламы, политики и массовых движений, автор прослеживает действие единых механизмов массовой психологии. Книга написана на основе анализа мировой литературы по данной тематике, а также авторского опыта исследовательской, преподавательской и практической работы. Для студентов, стажеров, аспирантов и преподавателей психологических, исторических и политологических специальностей вузов, для специалистов-практиков в сфере политики, массовых коммуникаций, рекламы, моды, PR и проведения избирательных кампаний.

Гюстав Лебон , Дмитрий Вадимович Ольшанский , Зигмунд Фрейд , Юрий Лейс

Обществознание, социология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
Knowledge And Decisions
Knowledge And Decisions

With a new preface by the author, this reissue of Thomas Sowell's classic study of decision making updates his seminal work in the context of The Vision of the Anointed. Sowell, one of America's most celebrated public intellectuals, describes in concrete detail how knowledge is shared and disseminated throughout modern society. He warns that society suffers from an ever-widening gap between firsthand knowledge and decision making — a gap that threatens not only our economic and political efficiency, but our very freedom because actual knowledge gets replaced by assumptions based on an abstract and elitist social vision of what ought to be.Knowledge and Decisions, a winner of the 1980 Law and Economics Center Prize, was heralded as a "landmark work" and selected for this prize "because of its cogent contribution to our understanding of the differences between the market process and the process of government." In announcing the award, the center acclaimed Sowell, whose "contribution to our understanding of the process of regulation alone would make the book important, but in reemphasizing the diversity and efficiency that the market makes possible, [his] work goes deeper and becomes even more significant.""In a wholly original manner [Sowell] succeeds in translating abstract and theoretical argument into a highly concrete and realistic discussion of the central problems of contemporary economic policy."— F. A. Hayek"This is a brilliant book. Sowell illuminates how every society operates. In the process he also shows how the performance of our own society can be improved."— Milton FreidmanThomas Sowell is a senior fellow at Stanford University's Hoover Institution. He writes a biweekly column in Forbes magazine and a nationally syndicated newspaper column.

Thomas Sowell

Экономика / Научная литература / Обществознание, социология / Политика / Философия
Политика у шимпанзе. Власть и секс у приматов
Политика у шимпанзе. Власть и секс у приматов

Первое издание книги Франса де Валя «Политика у шимпанзе: Власть и секс у приматов» было хорошо встречено не только приматологами за ее научные достижения, но также политиками, бизнес-лидерами и социальными психологами за глубокое понимание самых базовых человеческих потребностей и поведения людей. Четверть века спустя эта книга стала считаться классикой. Вместе с новым введением, в котором излагаются самые свежие идеи автора, это юбилейное издание содержит подробное описание соперничества и коалиций среди высших приматов – действий, которыми руководит интеллект, а не инстинкты. Показывая, что шимпанзе поступают так, словно они читали Макиавелли, де Валь напоминает нам, что корни политики гораздо старше человека.Книга адресована широкому кругу читателей.

Франс де Вааль

Обществознание, социология