Просвещённый

— Всю жизнь — во всяком случае, пытался. Он, должно быть, ликовал и потирал руки, узнав о моих предпочтениях. Какие замечательные факты для шантажа.

— Но ведь сын с такими предпочтениями подмочит его репутацию, разве нет? — спросил Дэвид отчасти возмущенно, а отчасти из любопытства. — Он должен быть лично заинтересован в том, чтобы хранить это в тайне.

— На первый взгляд — да. Но отец гораздо хитрее, чем можно помыслить. Когда я обратил внимание на то, что сын-содомит не принесет пользы его политической карьере — тогда мне вроде было семнадцать, — в ответ он заявил, что мой позор не получит огласки. Он не позволит моим наклонностям создать угрозу для почтенной фамилии, лучше сдаст меня в психиатрическую лечебницу на исцеление.

Дэвид в ужасе вытаращил глаза.

— Возможно, он переживал за тебя и рассудил, что боязнь госпитализации поможет тебе встать на праведный путь?

И опять Мёрдо залился смехом, полным ненависти, резким и презрительным.

— О нет, его не волнуют мои предпочтения. В отцовском мире у всего есть свое предназначение. Как только мы достигли взаимопонимания — моя покладистость в обмен на его терпимость, — он быстро нашел мне применение. Вскоре мне поручили сдружиться с мужчиной, отцу нужны были о нем сведения. У нас совпадали... интересы. По сути... — Мёрдо заметно побледнел и замолчал, резко выдохнув. — Неважно.

Дэвид никогда не видел, чтобы Мёрдо вот так дрожал. Он осторожно коснулся колена любовника и нежно погладил большим пальцем.

— Расскажи.

Дэвида встревожило, что Мёрдо спрятал лицо в ладонях и прерывисто вздохнул. В такой позе он просидел довольно долго, однако все-таки тихо проговорил:

— Помнишь, я рассказывал, как первый раз занимался содомией?

«Занимался содомией». Дэвид разгорячился, услышав возмутительные слова, к Мёрдо они неприменимы. Он припомнил разговор, что состоялся несколько месяцев назад.

— Помню. Ты говорил, их было двое. И они вели себя грубо. — На него снизошло своего рода озарение, подступила дурнота. — Пожалуйста, скажи, что это не связано с твоим отцом.

Однако отрицать Мёрдо не стал:

— Того, с кем отец просил меня подружиться, звали Гиллиам. Ему как-то удалось выяснить, кто я такой. Мы договорились встретиться в загородном доме в выходные. Они — он и его друг — задали мне настоящую взбучку, а потом швырнули в карету и отправили домой в качестве послания отцу.

Дэвид успокаивающе поглаживал Мёрдо по колену, хотя внутренний дикий зверь рвался наружу. Хотел выбраться, разыскать этого Гиллиама, его друга и отца Мёрдо.

Мёрдо убрал руки от лица, но на Дэвида не смотрел.

— Это случилось пятнадцать лет назад, — с отвращением изрек он. — Однако до сих пор на мне сказывается.

— Конечно, сказывается, — тихо возразил Дэвид. — Это сказывалось бы на ком угодно.

Он ощутил напряжение, волнами исходившее от Мёрдо. Дэвиду не удавалось определиться, то ли эта отрицательная энергия пыталась отвергнуть сострадание, то ли, наоборот, требовала. Мёрдо его не касался. Он уперся локтями в бедра и сложил руки перед лицом. Он замкнулся в себе, а Дэвида оставил снаружи. Дэвид по-прежнему дотрагивался до колена, но поскольку руку Мёрдо не отталкивал, Дэвид рассудил, что он не против.

— Отец сделал все возможное, чтобы Гиллиам поплатился за это оскорбление, но этот случай помог мне уяснить, сколь я для него незначителен. После этого я решил вырваться из его лап. А поскольку он распоряжался деньгами, мне оставалось лишь одно: стать финансово независимым.

— Сколько лет тебе было, когда это случилось?

Теперь слова полились потоком, с ответом он не медлил:

— Почти двадцать. К тому моменту я окончил Оксфорд, готовился к новому этапу в жизни. Я начал изучать финансы и ремесло. Дядя Гедеон с радостью помог — он ненавидит отца. Конечно же, я пользовался множеством аристократических связей, что пришлось Гедеону по нраву. Я много работал, однако иллюзий не питаю. Успешным я стал лишь потому, что пользовался привилегиями своего положения. При помощи фамилии открывал двери и приводил с собой других людей. Я строил и строил свое состояние, покуда не уверился, что старик мне больше не понадобится. А потом продолжил строить. Я хотел собственную усадьбу, с которой отец не будет связан. Хотел стать лучше и богаче. — Сидевший в сгорбленной позе Мёрдо бросил взор на Дэвида через плечо, являя проблеск уязвимости. — Последние пятнадцать лет я пытался от него избавиться. Для того и нужна поездка в Лондон.

Дэвид хотел справиться, что он имел в виду — чем Мёрдо планировал заняться в Лондоне, — но заметив безумное выражение у Мёрдо на лице, остановился. Сейчас не время изводить Мёрдо вопросами, на которые, Дэвид знал, он откажется отвечать. Вместо этого он прижался к Мёрдо теснее, не убирая руки с колена, и размышлял о том, что Мёрдо поведал.

— Я так сожалею, что это с тобой случилось, — пробормотал Дэвид и поцеловал Мёрдо в шею.

Ноздри заполнил знакомый успокаивающий запах померанца, исходивший от помады.

— Тебе не о чем сожалеть.