Просветление и другие заблуждения

К.: Я сижу туг для того, чтобы тот, кто думает, что он может что-то понять, исчез в непонимании.

В.: Прежде чем я исчезну, мне бы хотелось получить пару конкретных решений для развязывания проблемы.

К.: Я ничего не развязываю. Наоборот, я завязываю узлы.

В.: Да, да, я это заметила.

К.: Я здесь не для того, чтобы развязывать узлы. Я создаю узлы. Я создаю так много узлов в твоём мозгу, что внезапно ты осознаёшь невозможность когда-либо развязать их. Тогда ты оставишь свои попытки и просто будешь недвижимой. И когда ты станешь абсолютно недвижимой, кто будет беспокоиться, существовали ли когда-либо миры, или перерождения, или паутины, или узлы, или их развязывание?

Ты слишком много говоришь

Вопрос: На сатсангах всех учителей есть фазы молчания. Ты же говоришь постоянно.

Карл: Здесь есть только безмолвие.

В.: Достаточно разговорчивое безмолвие!

К.: Безмолвие, которое говорит и слушает.

В.: Безмолвие, которое не может замолчать.

К.: Безмолвию абсолютно по барабану, что получается из безмолвия. У него нет намерений. Оно не проводит различия между правильным и неправильным. И то, что слушает, тоже его не проводит.

В.: Ты имеешь в виду — без разницы, что говорить?

К.: Единственное, что я знаю, это то, что говорит и слушает здесь безмолвие.

В.: Это всё?

К.: Всё.

В.: Это означает, что здесь, собственно говоря, вообще ничего не происходит?

К.: Да. И тем не менее, всегда что-то остаётся.

В.: И это…

К.: …безмолвие.

Не доверяй никаким учителям — ни мёртвым, ни живым

Вопрос: У тебя же есть что-то, чего нет у нас. По крайней мере, мне так кажется. Да и сидишь ты там впереди, а мы здесь. Как тебе самому всё это представляется? Мы глупцы?

Карл: Если бы я рассматривал себя в качестве мудрого просветлённого, тогда вокруг меня сплошняком были бы глупые непросветлённые. Это создало бы отделённость. Это было бы старой иллюзией: что здесь есть кто-то, кто что-то знает, а там сидит тот, кто этого не знает. Но я говорю о том Знании, которое абсолютно. Оно абсолютно здесь — и там оно точно так же абсолютно. Это знание — не что-то новое для тебя. По той же причине это не что-то, что ты можешь достичь или обнаружить. Это не то, куда ты можешь попасть. Оно уже полностью здесь. Я говорю о том, что никогда не было спрятано. Чего не требуется достигать. Всякое устремление может привести только к относительному знанию.

В.: Но говорят ведь: каждому учителю ещё есть, чему поучиться.

К.: Да, до тех пор пока есть учитель, ему ещё есть, чему поучиться.

В.: Ну вот. Но ты же ведь учитель!

К.: Это невозможно. Я ничему не могу тебя научить.

В.: Но я-то здесь для этого.

К.: Я не могу научить тебя тому, что ты есть. Я не могу ничего дать тебе.

В.: Ну, раз так…

К.: Тем не менее я не могу у тебя ничего забрать. И всякий, кто говорит, что он может что-то дать тебе или что-то отнять у тебя, или помочь тебе получить важный опыт просветления, лжёт.

В.: Значит, Будда — лжец.

К.: Да, не доверяй мёртвому учителю.

В.: Ну, однако ж, всё не так просто. У Будды, без сомнения, есть учение. Оно звучит так, если коротко: вся жизнь есть страдание. Причиной всякого страдания является желание. Существует путь, чтобы уйти от желания. И это — Восьмеричный путь.

К.: В Алмазной сутре он говорит: «Никогда не было Будды, который бы вступил в этот мир. И никогда не будет его, который вступит в этот мир». Он говорит: «Сорок лет я учил и ни разу ничего не сказал». Никто ничего не сказал, никто не говорил и никто не слушал.

В.: Однако же есть Восьмеричный путь. Есть учение. Есть дхарма.

К.: Есть люди, которые продвигают какое-либо учение, повторяя одни и те же старые слова. Это — попугаи, поддерживающие традиционные концепции, блюстители бедственного положения. Все учения, утверждающие, что есть выход из бедственного положения, поддерживают это бедствие. Они так долго поддерживают процесс концептуализации, что это приводит к запору.

В.: Возьмём другой пример: Кришна учит Арджуну. Вся Бхагавадгита состоит только из этого разговора.

К.: Кришна, Будда, Иисус или Сократ — всё это видения. Они видятся тебе выходом. Тебе кажется, что каждый показывает картинку с прекрасной целью или, по меньшей мере, дырку в стене: вот тут ты сможешь пролезть. Тебе нужно только постараться прыгнуть достаточно высоко. Тогда ты перемахнёшь. Ты должен заставить себя. Тогда ты пролезешь. В итоге ты должен набраться достаточно мужества, чтобы сделать последний шаг в пропасть.

В.: А разве не так?

К.: Так высоко ты и не умеешь прыгать. И никто не может сделать последний шаг. Этот шаг в пропасть Бытия, в себя самого, может сделать только Я. И Я не нужно делать этот шаг, потому что оно и есть пропасть! Я — это абсолютная пропасть. Абсолютное Ничто.

В.: Всё это означает, что ты не можешь мне помочь?

К.: Точно.

В.: Но такого быть не может.

К.: В относительности всё возможно. В Реальности — ничто.

В.: Не важно. Мне, тем не менее, нравится тут сидеть.