Просветленные не боятся темноты (СИ)

Я был очень рад его появлению, но одновременно испытывал смущение, что вижу монаха в таком виде.

От души чуть отлегло, когда брат Пон подмигнул.

Нет, не может быть, чтобы он пил на самом деле, притворяется - лицедей из него изумительный, я это отлично знаю.

- Сча я ему врежу! - завопил Толик, но я уже не слушал.

Мы с братом Поном шагали между столами, причем двигался он ловко и уверенно, без пьяной расхлябанности, но при этом не забывал икать, глупо таращить глаза и выкрикивать "Хей-хоп!".

От смеха я удерживался с большим трудом.

Выход я выбрал не главный, и поэтому мы очутились не на шумной, залитой ярким светом и забитой людьми Уолкинг-стрит, а в погруженном во тьму, узком и довольно вонючем переулке.

Но внутри у меня в этот момент пели птицы и разносилось благоухание цветов.

- Брат Пон? - спросил я дрожавшим от волнения голосом. - Вы? Как? Откуда? Почему так странно выглядите?

На шее у монаха болталась золотая цепь, а джинсы были все в молниях и клепках.

- А ты как выглядишь? - отозвался он со знакомым смешком. - Осознай-ка! Забрался в кабак, битком набитый пьяными фарангами и продажными женщинами, и для чего? Ладно бы хоть получал от этого удовольствие, искренне отдавался порокам!

Щеки мои залило горячим, уши запылали:

- Но я...

Наверняка сказал бы какую-нибудь глупость, попытался бы оправдаться, но брат Пон перебил меня:

- Я выгляжу так, как мне нужно в данный момент. А сейчас я явился к тебе, пришел из благословенного мрака. Ведь я обещал, что найду тебя, что мы с тобой встретимся?

- Обещал, - я вспомнил наш последний разговор в заброшенном маленьком вате. - Только вот сейчас не самое подходящее время...

- Что? - брат Пон вытаращил глаза так, словно с ним человеческим голосом заговорила жаба. - Неподходящего времени и места не бывает, есть только один момент, когда ты в силах что-то делать, что-то изменить, и в конечном итоге обрести свободу. Называется он - сейчас.

Вот тут мне стало по-настоящему стыдно, я нервно кашлянул, почесал в затылке.

- Возвращайся туда, к своим друзьям, - неожиданно сказал монах. - Развлекайся. Только осознавай, где ты, что ты делаешь и зачем... Я тебя сам найду...

- А мы... ну... - я хотел поинтересоваться, в какое путешествие и когда мы на этот раз отправимся, но вовремя понял, что брат Пон не ответит, скорее всего просто не обратит внимания на вопрос.

- Только не жди, что я буду тебя наставлять, - продолжил он, глядя на меня пронзительными глазами, что слегка поблескивали во мраке. - Я тебя ничему не учил. Вообще мне нечему тебя обучать.

В первый момент я решил, что ослышался.

А как же храм в джунглях и то, что там происходило, и как же наше длинное, полное событий путешествие? Чем мы занимались все это время, как же лекции, наставления и разные упражнения?

- К-как? - это прозвучало как жалкое, придушенное карканье.

- Не пыжься, все равно сейчас не поймешь, - брат Пон, судя по широкой ухмылке, наслаждался моим замешательством. - На, этот предмет поможет тебе лучше тысячи слов.

И он положил мне в ладонь нечто прохладное и гладкое.

А затем ободряюще хлопнул меня по плечу, отступил в сторону и сделав вроде бы всего один шаг в сторону Тапрайя-роад, но при этом растворился в темноте, не оставив ни движения, ни звука.

Вернувшись в ресторан, я обнаружил, что держу алую гроздь цветков бутеи.

В точности такую же, какую я не самым обычным образом сорвал год назад с высокого дерева.

Следующим утром пришлось встать рано, поскольку меня ждала вторая часть дня рождения - Виталик подарил имениннику дайв-трип, и мы заранее решили, что все тоже поедем нырять.

Поднялся я в редкостно тяжелом настроении, неприятное послевкусие от разговора с братом Поном не развеялось, даже стало сильнее, возникло ощущение, что наставник поймал меня на чем-то постыдном, запретном. Не помогло и созерцание цветка бутеи - зачем монах выдал мне эту штуку, на что она должна намекать?

И что значили его слова насчет того, что он меня никогда не наставлял и ему нечему меня обучать?

Я отловил ближайшего таксиста-мотобайщика, и поехал на пирс Бали Хай.

Народу на лодке дайв-центра "Человек-амфибия" было как всегда полно, туристы рассаживались по шезлонгам на верхней палубе, суетилась команда и дайвмастера, белозубо скалился капитан.

Аня показала мне язык, страдающий от похмелья Толик выдавил хмурую улыбку.

Взревел двигатель, и наше судно, качнувшись, принялось неспешно отходить от причала. Чтобы сохранить равновесие, я ухватился за поручень, и невольно пихнул стоявшего ко мне спиной мужчину.

- Извин... - начал я и осекся, поскольку мужчина повернул голову.

Это оказался брат Пон, но на этот раз он выглядел совсем иначе: волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, вместо джинсов обычные шорты, какие по сто бат на любом развале, голый торс, и золотая цепь с шеи исчезла.

Ничего удивительного, что никто из наших его не узнал, если кто и увидел, то принял за обычного туриста откуда-нибудь из Бурятии или Узбекистана.

- Что, не ожидал? - спросил монах, проказливо хихикнув.