Просыпайся, Цезарь

– Я тоже… так решил, но потом… понял, что вряд ли, раз… я могу все еще решать, – Нокс явно говорил с трудом, будто ему предстояло снова провалиться в небытие. Он уже с досадой убедился, что нога, куда пришелся укус змеи, значительно отекла почти до колена и выглядела чудовищно. Оставалось только удивляться, как Нокс пришел в себя вместо того, чтобы оправдать чужие ожидания и отправиться на тот свет. Сильван осмелился предположить, что те магические силы, на которые он с таким отчаянием надеялся, помогли не ему, а жертве гадюки, и, вероятно, это было справедливым решением.

Уже не такой шокированный Сильван с большей уверенностью подошел с включенным фонариком к другу и подвернул его мятую штанину, однако почти сразу же рывком опустил ее, настолько страшным оказалось скрытое от посторонних глаз зрелище.

– Тебе больно ходить?

– А тебе больно… задавать тупые вопросы? – Нокс тяжело вздохнул, небрежно прошелся рукой по волосам, а потом без предупреждения отобрал телефон и осветил могилу. – Может, лучше скажешь, почему… я закрыл глаза… возле дерева, а очнулся среди… костей?

Как раз этого вопроса Сильван боялся, но увильнуть от правды не позволяла совесть, поэтому он вкратце рассказал, что здесь произошло после того, как Нокс потерял сознание. Он не забыл продемонстрировать свою перебинтованную руку и поделиться яркими и будоражащими подробностями сцены спасения беззащитного Нокса от увечья. Тот слушал внимательно, периодически кивал, словно записывал все в свой невидимый блокнот, который собирался отнести потом на экспертизу психиатру. Когда красочный монолог завершился, Нокс сделал довольно жестокий вывод:

– Чтоб он сдох.

– Думаю, он бессмертен.

– Позволим пистолету… это решать.

– В смысле? – не понял Сильван, не догадывающийся о существовании оружия в их кругах. Он обнял Нокса за не тронутую змеей ногу и положил тяжелую из-за путанных мыслей голову на острое колено. Даже от недолгого одиночества ему хотелось лезть на стены, или же на деревья, и теперь, когда рядом вновь появился кто-то, с кем можно поговорить и кого можно почувствовать, Сильван жаждал воспользоваться каждой возможностью. Нокс, которому обычно льстили подобные жесты и вызывали бурю интереса, сейчас же совсем не обращал внимания на далеко не завуалированные нежности, потому что волновало его другое.

– Значит, великий бог войны… пообещал вернуться… за нами? – уточнил Нокс и получил в ответ слабый кивок. Пальцы Сильвана медленно поглаживали подозрительно горячую ногу. Вероятно, Нокс все еще медленно, но верно умирал, и его неожиданное пробуждение, или даже воскрешение, могло оказаться коротким.

– И ты ему… веришь? Да они уже сидят дома… и даже не вспоминают… про нас. Нужно самим… выбираться.

Настроенный на успех Нокс с усилием поднялся, и по его скривившемуся лицу можно было легко догадаться, что стоять ему трудно, поэтому вскоре он снова упал на свой трон. Оба брошенных на произвол судьбы парня выглядели неряшливо, потрепанно и жалко, и казалось, что пройдут годы, пока они выползут из леса на свободу.

Вдруг Нокс почувствовал, что до его губы добралась какая-то капля, и без раздумий вытер ее. На руке остался красный мазок.

– Черт, у меня… кровь из носа! – сообразил Нокс и запрокинул голову, хотя знал, что это неправильно.

Сильван тут же приложил к носу ослабевшего Нокса болтающийся рукав рубашки Марса, пропитанной кровью и обвивающей змеей его собственную руку, и хохотнул:

– Кокаина нанюхался?

– Твоего запаха, – отрезал Нокс, которому было не до шуток.

Они в тишине подождали, пока кровь остановится.

– И все-таки… обидно, что я приперся сюда… и не поучаствовал… ни в одной разборке. Я ведь даже прихватил… кое-что, чтобы мы лучше запомнили… эту поездку, только вот забыл в машине. Но теперь… это уже неважно, все равно… ночь прошла мимо меня.

– Но ведь ночь еще не закончилась, – подметил Сильван.

Ночь продолжалась.

Ночь испытывала.

Ночь нападала.

И главное, что ночь выигрывала.

– Кстати, пока мы здесь, можешь пообщаться с Цезарем. Вдруг у тебя получится, – Сильван с грустью посмотрел на непривычно одинокий скелет, который так и не сказал им ни единого слова. Мертвый есть мертвый.

– Меня одного… смущает это имя? – свет фонарика упал на Цезаря, и Нокс скривил такую гримасу, будто ничего отвратительнее в своей жизни не видел.

– Ну, мы решили, что древнему римлянину оно подходит.

Некоторое время Нокс не сводил взгляд со скелета, рядом с котором провел почти что незабываемую ночь (просто забывать ему было нечего), и мысли настойчиво вертелись внутри него, пока не окрепли, чтобы вырваться наружу.

– Знаешь, я сильно… сомневаюсь, что это римлянин. Вы, кажется, не под тем… пнем копали.