Протекционизм и коммунизм

Тогда депутаты, если они не были чиновниками, не получали никакого жалованья, зато могли, по окончании своего мандата, на высокие и прибыльные должности на государственной службе. Чиновники же, став депутатами, продолжали непрерывно получать свое жалованье. По правде сказать, они оплачивались не как чиновники, а как депутаты, поскольку не исполняли своих прежних функций, и если министр был недоволен их голосованием, он мог лишить их всякого заработка, то есть смещать их.

Результаты такой комбинации должны были быть и действительно были плачевными. С одной стороны, кандидаты-нечиновники были большой редкостью в большинстве округов. Да, избиратели были свободны выбирать, но круг выбора не превышал пяти-шести человек. Первейшим условием избрания был размер состояния. А человек, просто благополучный в материальном отношении, отвергался, так как его подозревали, что он воспользуется положением избранника для корыстных целей.

С другой стороны, кандидаты-чиновники были в изобилии. Все объяснялось очень просто. Прежде всего им предоставлялось возмещение. Затем, пребывание в депутатах было для них надежным способом продвижения по службе.

Когда принимается во внимание война портфелей, это неизбежное следствие доступности министерских постов для депутатов (тема эта обширна, и я рассмотрю ее в следующем параграфе), когда, говорю я, в самом парламенте вспыхивает война портфелей и в нем систематически образуются коалиции с целью свергнуть действующий кабинет, который может сопротивляться тоже лишь с помощью большинства, не менее систематизированного, компактного и преданного, то легко понять, к чему ведет эта двойная способность, даваемая людям с хорошим положением, чтобы стать депутатами, и депутатам, чтобы стать людьми с хорошим положением.

Результатом должно было стать и было следующее: государственные службы, превращенные в предмет эксплуатации; правительство, поглощающее сферу частной деятельности; потеря наших свобод; разрушение наших финансов; растущая коррупция, так сказать, из кармана в карман, то есть передача друг другу целых парламентских регионов вплоть до самых последних слоев избирателей. В этих условиях не следует удивляться тому, что нация ухватилась за принцип несовместимости как за якорь спасения. Все честные избиратели, и об этом хорошо помнится, были единодушны в своем призыве: «Больше никаких чиновников в палате!» Мы помним и программу кандидатов: «Обещаю не занимать никаких государственных должностей и не пользоваться никакими милостями от государства».

Так вот, разве Февральская революция ни в чем не изменила этот порядок вещей, который ранее объяснялся и оправдывался общественным мнением?

Прежде всего мы получили право всеобщего голосования, и это существенно снизило возможность влияния правительства на выборы, а быть может, и совсем устранило такое влияние.

Далее, правительство потеряло всякий интерес к тому, чтобы предпочтительно чиновники становились депутатами, ибо теперь они полностью отвлекались от государственной службы.

Кроме того, все представители стали получать равное вспомоществование – обстоятельство, которое уже само по себе полностью меняет ситуацию.

Нам больше не приходится опасаться, как бывало некогда, что для выборов будет нехватка кандидатов. Больше придется опасаться избытка кандидатов и, следовательно, трудности выбора. Так что теперь будет просто невозможно, чтобы палату заполонили чиновники. Добавлю, что последние и не будут в этом заинтересованы, ибо мандат депутата уже не будет для них средством для успешной карьеры. Это раньше чиновник воспринимал выдвижение своей кандидатуры как необыкновенную удачу. Сегодня он будет расценивать свое выдвижение как самую настоящую жертву, по крайней мере с точки зрения его собственной карьеры.

Столь глубокие перемены в положении обоих классов имеют, как мне кажется, такой характер, что меняются сами наши представления о понятии несовместимости, ибо условия и обстоятельства стали совершенно иными. Я полагаю, что теперь пора уже рассматривать истинный принцип и всеобщую полезность этого понятия в свете не старой хартии, а новой Конституции.

Несовместимость как синоним исключения создает три крупных неудобства:

1. Ненормально, когда ограничивается – в условиях-то всеобщего голосования! – выбор кандидатов. Всеобщее голосование есть принцип, не терпящий отклонений, принцип абсолютный. Когда все население проникнуто духом уважения, доверия, восхищения по отношению, например, к советнику апелляционного суда, когда оно верит в его просвещенность и добродетель, неужели вы думаете, что оно доверит кому попало функцию исправлять законодательство, а не этому достойному судье?

2. Не менее оскорбительна и неприемлема попытка лишить целую категорию граждан самого прекрасного политического права, самого благородного вознаграждения за долгую и безупречную службу, каковым является избрание человека в результате совершенно свободного волеизъявления избирателей. Почти можно задаться вопросом, до какой высокой степени Национальное собрание заслужило это право.