Против часовой

Они прошли несколько кварталов, свернули направо и оказались на небольшой площади. Здесь стояла небольшая, как и сама площадь, церковь, а вот голубей не было – наверное, их съели кошки, которые шныряли повсюду. Как и улицы, по которым они шли, площадь тоже была вся в мусоре. Провожатый открыл тяжелую дверь, пропустил в нее

Наташу и исчез, не перекрестившись. И деньги Наташа не успела ему вручить – впрочем, она и так уже ему заплатила…

В церкви было прохладно и темно. Яркое уличное солнце, преломляясь в витражах, смутными цветными бликами падало на каменные плиты пола.

Приглядевшись, Наташа обнаружила в другом конце храма алтарь и раскрашенное распятие, на котором, свесив набок голову, висел в деревянной набедренной повязке очень худой Христос – совсем темный, как если бы он был негром. Наташа когда-то была в Риме, и на экскурсии по Ватикану группе дали двадцать минут на осмотр

Сикстинской капеллы. Там Христос, вершивший Страшный суд, был принаряжен в какую-то тунику с перевязью. У него оказалось довольно атлетического сложения тело, бугристые икры и толстые ляжки. Его мощная фигура подавляла роящихся у подножья престола маленьких грешных людишек, на каждом из которых были только бордовые трусики, похожие на детские… Наташа тогда еще подумала, что это довольно странно – Страшный суд все-таки, а не олимпиада.

Здешний храм был отчасти похож на лекционный зал. Рядами стояли скамейки, отчего-то красные, как в Малом театре. Наташа и решила сначала, что они обтянуты то ли бархатом, то ли плюшем, но нет, они были просто деревянные, покрашенные красной краской. Наташа неловко перекрестилась в сторону распятия – она знала, что христианин может молиться в любом христианском храме, – смирно присела на краешек крайней скамейки и принялась думать.

Так, завтра Новый год, то есть сегодня тридцать первое число.

Странно, но в городе не заметно было никаких приготовлений к празднику. Должно быть, мексиканцы празднуют лишь Рождество, а Новый год для них не праздник, ведь здесь не растут елки. И очень далеко до Лапландии, где, по слухам, живет Дед Мороз… Если бы Наташа курила анашу, то поняла бы, что поймала кайф, словила приход, как говорят друзья старшей дочери, – такое у нее было состояние.

Со стороны алтаря ей почудился какой-то шорох, она оглянулась – но нет, Христос висел себе смирно, не шелохнется. А больше никого не было: только она и Спаситель. Наташа еще раз перекрестилась и подумала, что скоро православное Рождество. А там и святки, а потом в России будут святить воду на Крещенье. И купаться в прорубях. Как это называется – иордань… И вдруг впервые она поняла, как далеко она сейчас от родины. И как одинока в этой чужой стране, где даже

Новый год не празднуют по-человечески. И что никто ей не подарит подарков. Наташе стало так жаль себя, что она прослезилась. И тут же сделалось лучше. Где же ты, Валерка, бедный, бедный мой, сказала она шепотом и с испугом услышала в ответ тихое-тихое эхо ее слов, мигом умершее где-то под сводами храма.

Она вспомнила, что согласно программе ее тура второго числа ее повезут на какой-то остров в Карибском море. Назывался остров

Косумель. Красивое имя для острова, сонно подумала Наташа, похоже на

форель. Интересно, есть ли там в океане акулы. В конце концов действие фильма Челюсти происходило где-то здесь, на берегу

Мексиканского залива… После смутного воспоминания – она очень давно смотрела этот фильм на видео – Наташа задремала.

Ей приснилась бабушка Марья Петровна Стужина. Одно время после смерти бабушка очень часто снилась Наташе, грозила пальцем, о чем-то предупреждая: Наташа понимала, что душа бабушки еще не успокоилась, болеет о внучке. Но сейчас бабушка была весела. Кажется, они ехали в поезде, и бабушка что-то показывала Наташе в окне, лукаво улыбаясь.

Наташа выглянула и увидела бескрайнюю глиняную пустыню, в которой кое-где торчали елки. Некоторые были наряжены и мигали разноцветными лампочками. Но как-то внезапно деревья стали обглоданными и желтыми.

И Наташа поняла, что это не елки, а кактусы, и с сожалением проснулась – ей хотелось досмотреть сон, узнать, что будет дальше и куда бабушка ее везет…

На самом деле она проснулась оттого, что на нее смотрели. Открыв глаза, она увидела сидящего на скамейке перед ней немолодого господина с маленькими очень черными и лоснящимися, будто подкрашенными, усами, как у Чаплина, и красивой сединой, тоже как у актера. Наташа еще успела подумать, что это следующая серия сна и что, по-видимому, в Мексике и сны тоже снятся во многих сериях. Она улыбнулась – самой себе. Но господин, который внимательно изучал

Наташу своими черными, навыкате, умными глазами, тоже улыбнулся, отнеся, наверное, сонную Наташину улыбку на свой счет.

– Где я? – спросила у него Наташа.