Против энтропии (Статьи о литературе)

Брак Бернса с Джин Армор подробно рассмотрен не одним только Стивенсоном, — чаще Бернс и Джин изображаются как трогательные голубок и горлица. Век сентиментализма втискивал в свои каноны всех и вся, недаром в обретенной Карамзиным рукописи древнерусской поэмы Ярославна плакала на путивльской стене, князья в "Истории государства Российского" только и делали, что заливались по разным поводам слезами, искусство требовало резвящихся пастухов и пастушек — и однажды дотребовалось. Французская революция залила страну таким потоком крови, что воры из Директории показались народу "милей, чем кровопийцы". Романтизм отреагировал на затянувшееся царство сентиментализма — огнем, мечом, массовой резней. Если у Бернса и были какие-то симпатии к этой революции, то, видимо, от слабой информированности и от потомственной ненависти к Англии. Если эти симпатии и сказались на его творчестве, то в той части, которая — всего вероятней -представляет собой фальшивку. Не зря с 1800 года неоднократно выходило собрание песен, баллад и т. д., приписываемых Бернсу. В этом отношении Бернс оказался настоящим шотландским Пушкиным: все хорошее отписывали в его наследие, все... не столь хорошее (даже "Голь гулящую", она же "Веселые нищие") — объявляли недостойным его пера. Это сделать было легко потому, что написал Бернс за свой век все-таки очень мною, хотя заметно меньше Пушкина, с которым его объединяет одна печальная деталь: оба прожили только по тридцать семь лет.

"Чувствительность" Макферсона ("Оссиана"), Шенстона и Томсона, не говря уж о нешотландских современниках, прикоснулась и к творчеству Бернса. Данью ей стала попавшая в первую же ("килмарнокскую") книжку Бернса небольшая поэма "Субботний вечер селянина", законченная в том же ноябре 1785 года, что и не увидевшая света при жизни Бернса "Голь гулящая". Поэма написана правильной спенсеровой строфой, не менее священной для английской поэзии формой, чем онегинская строфа — для поэзии русской. Форма эта исправно служила английским поэтам с XVI века, ее использовали Байрон в "Чайльд-Гарольде", Вордсворт в "Вине и скорби", Китс в "Кануне Святой Агнессы". Но написан "Субботний вечер селянина" правильным английским языком, и форма его — спенсерова строфа, надо напомнить, форма эта специфически английская (хотя сентиментальность поэмы, редкая у Бернса, -общеевропейская). Шотландская муза Бернса использовала иные, специфически шотландские поэтические средства: в основном те, что на ощупь нашел, оставил в наследство преемнику, которого не знал, который пришел и взял в оборот "блаженное наследство", гениальный предшественник Бернса, Роберт Фергюссон. Для этих целей служила прежде всего оригинальная строфа, которой некогда Фергюссон написал свои "Свежие устрицы" и "Веселые деньки": шестистишие, известное в литературе под забавным названием "стандартный Габби" — якобы заимствованное из старой эпитафии Габби Симсону, волынщику то ли XVII, то ли начала XVIII века.

Когда наступит Рождество,
Возрадуется естество.
Насытят выпивка, съество
Любое брюхо!
Со всеми всяк найдет родство -
Слегка под мухой.
(Роберт Фергюссон. Веселые деньки..

Перевод О. Кольцовой)

Первым стихотворением, которое Бернс написал с использованием этой строфы, была не вполне достоверно датируемая 1782 годом "Элегия на смерть моей овцы, которую звали Мэйли"; наверняка в 1784 году было написано той же строфой "Послание Джону Рэнкину", — позднее Бернс пользовался ею десятки раз, и всегда блестяще. Традиционно считается, что строфа эта, не вполне законно именуемая иногда "бернсовой", восходит к старофранцузским песням; и первым, кто ее использовал, был провансальский поэт Гильом IX, герцог Аквитанский (1071— 1127). У французских поэтов в новое время она не встречается, но многое, исчезнувшее во Франции (тамплиеры, к примеру), находило приют в Шотландии, где свобода вероисповедания и поэзии всегда была шире, чем на материке, — и шире, чем в Англии.