Против энтропии (Статьи о литературе)

Подробности этой поездки отслежены десятки раз: и вправду произвели огромное впечатление на молодого поэта Пасха в московском Кремле ("То была моя Пасха, и я верю, что мне ее хватит на всю жизнь", -- писал он через несколько лет в письме), встречи с Львом Толстым и Леонидом Пастернаком (обычно забывают, что Л. О. Пастернак был любимым, "собственным" иллюстратором Толстого), с Репиным, главное же в этой поездке было, пожалуй, то, что Рильке очень быстро выучил русский язык. Для него исчез тот барьер в восприятии России, который неизбежен для всякого иностранца, сколь ни полюбилась бы ему наша страна. В июне Рильке вернулся в Тюрингию, где обосновался в то время, а в сентябре-октябре в считанные дни, порой записывая в день до 150-- 200 строк, создал первую часть первой своей по-настоящему зрелой книги -- "Часослова", или, как предпочитали говорить русские переводчики начала XX века, "Книги часов". Русские впечатления причудливо переплелись в этой книге с итальянскими, и порою очень трудно с уверенностью сказать -- о каких "иноках" идет речь -- о францисканцах ли, о православных ли монахах. Но опять-таки, юнговское "коллективное бессознательное", существующее со времени издания "Часослова" за счет того, что книгу эту прочли сотни тысяч читателей (неважно -- одобрили или нет), заставляет думать, что странная Италия-- Россия, вызвавшая в сознании Рильке бурю и породившая "Часослов", не менее реальна, чем самые обыкновенные Италия и Россия. Да и как было не перепутать их в московском Кремле, архитектура соборов которого полна венецианизмами: именно из Венеции в 1475 году был привезен архитектор Успенского собора Аристотель Фиоравенти, четвертью века позже -- Алевиз Новый, перестроивший Архангельский собор; а Венецию Рильке впервые посетил меньше чем за два года до прибытия в Москву -- словом, как не смешаться было образам России и Италии!

В 1900 году (7 мая -- 22 августа) Рильке предпринял второе путешествие в Россию (поездкой это уже не назовешь), причем на этот раз -- наедине с Лу Андреас-Саломе. Три недели провели в Москве, потом отправились в Тулу -- в надежде на вторичную аудиенцию у Льва Толстого, которую и получили. Для Рильке эта встреча была незабываема, ну, а то, что Толстой, судя по его записям, едва ли вообще заметил присутствие молодого поэта, -- нам нынче не важно ни в какой степени. Быть может, встреча на Курском вокзале в Москве с десятилетним мальчиком, которого тогда едва ли заметил сам Рильке, для русской культуры оказалась важнее, ибо мальчик был -- сын художника Леонида Пастернака -- будущий поэт Борис Пастернак.

Из Ясной Поляны Рене и Лу отправились в Киев; из посещение Лавры наполнило Рильке впечатлениями, из которых в сентябре 1901 года родилось самое "русское", совершенно уникальное произведение -- вторая книга "Часослова" -- "О паломничестве" (в других переводах -- "О пути на богомолье"). Величественные картины святых и юродивых, нетленных мощей в катакомбах под Лаврой, людей, умеющих разговаривать с Богом один на один и на равных, сложились в картину такой "святой Руси", что вместо реальной страны перед читателем встает нечто столь же экзотическое, как, скажем, Лхасса в Тибете. И это чувство не только тех, кто читает Рильке по-немецки, -- в хороших переводах изрядная доля этой неведомой, даже не былинной, а самим Рильке вымышленной страны, видна очень ясно. Перед нами -Рильке-визионер, поэт, увидевший в России то, чего не видела в себе самой даже она, и неважно, насколько реально это увиденное, ибо прошедшее через призму гениального искусства становится более подлинным, чем сама жизнь. Не стоит сравнивать Киевскую Лавру лесковских "Киевских антиков" с Лаврой второй книги "Часослова" -- они находятся в разных мирах, и обе существуют совершенно отдельно от той Лавры, что и по сей день, слава Богу, высится над Днепром.

Не совсем ясно, чувствовал ли Рильке отличие Украины от России -русские писатели по сей день, попав за границу, поначалу не видят разницы между Веной и Берлином. Однако могилу Тараса Шевченко Рильке и Лу Андреас-Саломе посетили специально; по не очень доказанной версии, именно о Шевченко идет речь в стихотворении "Смерть поэта", позже появившемся в "Новых стихотворениях". Потом они плыли на пароходе по Днепру до Кременчуга, потом побывали в Полтаве, в Харькове, в Воронеже; потом опять-таки пароходом поплыли из Симбирска вверх по Волге, посетив Казань, Нижний Новгород, Ярославль. Если прибавить к этому длинному списку городов еще и деревню Кресты-Богородское под Ярославлем, еще и деревню Низовка Тверской губернии, где жил Спиридон Дрожжин (чьи стихи Рильке любил и переводил) -- остается спросить: все ли россияне столько всего в России видели?